Несколько таджиков, как и представитель администрации рынка, замахали головами…, возразить что-то заместителю командира ОМОН тогда не мог никто…власть, сила и оружие решали в те годы многое…

– Теперь ты, – он обратился к стоявшему в киргизском колпаке и ОМОНовской куртке Медербеку, – запомни две вещи: первое – ничего не бойся, никто тебя не тронет ни на этом рынке, ни в этом городе, и второе – не стесняйся обращаться ко мне лично и по любому поводу. Даже если меня нет, мои бойцы меня найдут и все передадут… Ты меня понял?

– Да, товарищ майор, – тихо произнес Медербек.

– Дядя Витя, для тебя я дядя Витя…береги себя, сынок…

Слезы выступили на глазах мальчишки, не потому, что перед его глазами, как слайды мелькали поочередно четыре картинки: озлобленное лицо отца, разрубленное тело матери, трупик замерзшей сестренки и автомат дяди Вити…, а потому что впервые за последний год после смерти матери, кто то назвал его тихо и ласково – «Сынок»…

Данное произведение является полностью вымышленной историей, приснившейся мне под наступающий новый 2025 год.

Я стоял на кафедре перед студентами одного из самых крутых юридических вузов города Новосибирска.

Он располагается на улице Коммунистической, прямо в сердце сибирской столицы.

Меня завела и представила студентам 2-го курса бессменный директор института Наталья Николаевна Гамаюн.

– Так, господа студенты. Это ваш новый преподаватель по теории государства и права Карпович Дмитрий Николаевич, подполковник милиции в отставке, бывший сыщик. Прошу любить и жаловать.

– Надэюсь, он бить нас нэ будет!

С явным армянским акцентом произнес кто-то из середины аудитории.

Аудитория «легла» от хохота.

– Походу этот армянин будет моим «любимчиком», – подумал я….

– Абрамян, тебе нужно надеяться, что ты хотя бы второй курс закончишь, а не в армию пойдешь, – съязвила Наталья Николаевна.

– Сука, фамилия-то прямо как у Артура Абрамяна, моего сокурсника по школе милиции…ладно разберемся, – произнес я внутрь себя.

– Дмитрий Николаевич, приступайте, – промолвила госпожа директорша и вышла из аудитории.

Я встал за кафедрой. Это была моя первая лекция и мои первые слушатели.

35 лет назад, заканчивая омскую высшую школу милиции, меня, 21 летнего пацана оставляли преподавать сразу на двух дисциплинах в вузе: на кафедрах уголовного процесса и философии…

Ну как же, вдруг без меня в Новосибирске все преступления раскроют, какая нахрен философия…

Двое моих товарищей по школе милиции, по одному взводу уже были докторами наук, профессорами. Я же до 55 лет бегал как ищейка, работая то в милиции, то в частном сыске и, тем не менее, приполз-таки в преподаватели…угораздило же.

– Здравствуйте, товарищи студенты, – робко молвил я.

– Ми нэ товарищи, ми господа, Димитрий Никалаэвич! – как будто искусственно, коверкая язык, произнес Абрамян.

– А вы почему еще не в камуфляже, господин Абрамян, вам лично мой предмет очень затруднительно будет сдать, – огрызнулся я Абрамяну.

Я реально не собирался любезничать со студентами, однако и начинать новую работу со скандала или склок не хотелось. Я попытался тоже пошутить и расслабить аудиторию.

– Тема нашей лекции «законы Хаммурапи», кстати, у нас в школе милиции, в Омске был препод по этой же дисциплине, и мы его так и звали Хаммурапи…надеюсь, мне вы кличку такую не дадите…,– пошутил я.

В аудитории раздался легкий шёпот и смех.

– Блллин…я сам себе её придумал, вот косяк – то, не с этого же хотел начать…

– Я серьезно, не вздумайте меня так называть, узнаю, заставлю зачетку съесть. Понятно?

– Да, господин Хаммурапи, – произнес всё тот же армянский баритон.