– Но это же ерунда, – сказал Кирилл, – я сам не понимаю, что имел в виду!

– Я знаю, ты меня испытываешь, – в голосе Сереги не содержалось ни тени сомнения, он-то понимал все единственно верным способом.

На Кирилла накатило желание отшвырнуть проклятые листки, а еще лучше сжечь, чтобы и следа их не осталось! Но следом за ним пришло головокружение, и он поплыл, потерялся, а когда немного пришел в себя, понял, что «евангелие» у него забрали, и что рядом хлопочет пожилая женщина с рыжими волосами.

– Нельзя вам так переживать, – говорила она, глядя на «Сына Зари» с неприятной смесью страха и почтения, – пока еще слишком слабы… сейчас мы вас покормим, и все будет хорошо, рана зарастет…

– Вы тоже верите, что я – пророк? – спросил Кирилл, когда ему принесли миску бульона.

– Я уже и не знаю, во что верить, – горько ответила женщина. – Раньше для меня все было четко и ясно, а то, что случилось, этот сон, продлившийся много десятилетий… разрушило и простоту, и ясность… как такое можно объяснить, я не понимаю, и готова принять все, что угодно… Кушайте суп, пока не остыл, если все пройдет нормально, вечером дадим вам мяса.

Кишки Кирилла кидались на ребра и грызли друг друга, и он не заставил себя упрашивать.

После того, как поел, ощутил себя таким обессиленным, что едва не заснул. Удержался от дремоты только напряжением воли и, несмотря на несмелые возражения рыжей Клавдии Петровны, решил, что пора встать.

А то отрубишься, а из тебя сделают чучело вождя и учителя, и выставят в мавзолее.

– Ничего, я сам справлюсь, – сказал Кирилл, когда Серега попытался ему помочь. – Бегал же я с этой раной, и ничего?

– И едва не добегался, – проворчала Клавдия Петровна, и заработала гневный взгляд бывшего десантника.

Врачи были скептиками во времена Христа и Аполлония Тианского, и ничуть не изменились с тех пор.

Кириллу принесли одежду – его собственные шмотки, выстиранные и заштопанные. Проблема возникла лишь с туфлями – повязка мешала нормально наклоняться – но он и с этим справился.

Дверь привела в другую комнату, с большим столом, коврами на стенах, печью во всю стену. Худенькая девушка, та самая, что сидела у его кровати, повернулась, плеснули ее черные волосы.

Когда же она попыталась поклониться, Кирилл не выдержал.

– Хватит шею гнуть! – рявкнул он. – Я вам не император всероссийский и не далай-лама!

Девушка замерла, моргая огромными глазами, и он отметил, что она красива – тонкие черты лица, изящная фигура, разве что слишком уж хрупкая, но это не самый большой недостаток.

– Как тебя зовут? – спросил Кирилл.

– Дина, – несмело ответила девушка.

– Вот и хорошо, а меня можно называть просто Кириллом. Понятно?

– Да, – сказала она, и поклонилась.

– О, мой бог! – он раздраженно махнул рукой, и пошел дальше.

Как такое возможно – чтобы разумные люди, взрослые и самостоятельные, поверили в то, что он является каким-то там пророком, чуть ли не Спасителем, и принес на землю новую истину? Для этого нужно потрясение вроде того, что испытали все они, проснувшись после невероятно долгого «тихого часа».

Правильно сказала Клавдия Петровна – «готова принять все, что угодно».

Понятное дело, что каждому страшно, хочется обрести почву под ногами, придумать хоть какое-то объяснение тому, что произошло, найти утешение, ведь почти у всех погибли или остались где-то в другой части города друзья и родственники.

Впору будешь искать и то, и другое у первого встречного…

А если этот встречный еще и окажется не совсем обычным?..

Кирилл подумал про «воспоминания», что оказались картинками из будущего, и недовольно поморщился – все это ерунда, не больше чем случайность, никакого предвидения не существует, если и есть на земле пророки, то они должны быть белобороды, величавы и мудры.