– Это проверка чистоты ваших помыслов и крепости вашей веры, – пояснил Серега.

Собравшиеся в комнате понимающе закивали – все, кроме Кирилла.

Возникла мысль, что либо он очутился меж пациентов сумасшедшего дома, либо сам тронулся умом.

– Так, хватит! – бывший журналист вскинул руку, и низкорослый, открывший рот, так и замер. – Давай, Серега, выпроводи всех, я хочу побеседовать с тобой с глазу на глаз.

Выгонять никого не пришлось – желание «Сына Зари» исполнили быстрее, чем он успел поправить одеяло.

– Где мы? И что тут происходит, черт возьми? – спросил Кирилл, когда они остались вдвоем.

Серега пожал плечами.

– Эти дни ты пророчествовал, не приходя в себя, – объявил он. – Исцелил от болезни Антоху, ну того из пацанов, что пониже, едва дотронулся до него, как он в себя начал приходить…

Из дальнейшего рассказа Кирилл узнал, что его, лишенного сознания, принесли на Яблоневую улицу, где обосновалась небольшая группа выживших, обработали рану и начали лечить, как полагается. К счастью, в группе нашелся врач, та самая женщина с рыжими волосами, а у нее – бинты и что-то из лекарств.

А потом он принялся говорить – поначалу слова, потом фразы, и даже целые небольшие речи.

– Глаз это, как бы не открывал, метался, стонал, и все такое, – объяснил Серега. – Но я все записал.

– Записал? – удивился Кирилл.

– Конечно, – бывший десантник гордо кивнул и вытащил из‑за пазухи ворох помятых бумажек. – Ты предсказал Федору, это тот, с которым мы встретились, что на него упадет дерево, да так и вышло – веткой по кумполу он получил, предостерег не ходить в Европу, так мужики в магазин «Евро», что тут неподалеку, сунулись, едва ноги унесли…

Нелепицу, какую порой несет оказавшийся без памяти человек, они приняли за предсказания, и понятно, что кое-что «сбылось» – какие-то общие фразы совпали с тем, что и вправду произошло. «Исцеление» больного мальчишки – тоже совпадение, ему бы стало лучше в любом случае.

– И поэтому они… вы мне кланялись? – спросил Кирилл, борясь с желанием засмеяться.

– Ты – Сын Зари, – сказал Серега убежденно. – И достоин почестей.

– А, ну-ну, – желание засмеяться ушло, на смену явилось нечто похожее на страх. – И все тут в это верят?

– Конечно, – убежденностью бывшего десантника можно было дробить камни. – Все записано здесь, и то, что ты раньше говорил, когда мы с тобой шли вдвоем, и все за эти дни.

– А можно посмотреть?

Кирилл протянул руку и получил тонкую пачку листов, вырванных из школьной тетради и исписанных крупными детскими буквами. На верхнем же под заголовком «Сын Зари сказал:» прочитал «семь дней князь мира сего искушал меня деньгами, властью и похотью», и вспомнил, что вроде бы говорил нечто подобное… но ведь в шутку, в шутку!

Дальше шла цитата из «Апокрифа Иоанна» и какой-то бред про «капли Света Вечного».

– Нет, нет… – прошептал Кирилл, переворачивая листок.

Новоявленный «евангелист» Серега Матвеев записал все, что запомнил из их разговоров… зафиксировал все, что он нес, находясь в бреду… а нес он вовсе не мудрости – что-то насчет наказания отступникам, о пользе чистоты телесной, о том, что компьютеры – изобретение адское…

– Ну что, все верно? – спросил Серега. – Если напутал, то я поправлю.

– И зачем это? – Кирилл потряс бумажками.

– Мы это используем, один читает вслух другим, а предписания исполняем. Непонятно, правда, как молиться, ты молитвам же нас не научил, только говорил, что нужно это делать.

На пятом или шестом листке красовалась запись «обращайтесь к вышней истине каждый день, непременно вечером думайте о нем, всякое утро вспоминайте, и во тьме ночной мечтайте о ней».