Сбежать сейчас, рвануть в сторону оврага, вломиться в густые заросли, чтобы им пришлось стрелять наугад?

Нет, рано, он плохо знает этот район города, и может прибежать в руки одному из майорских патрулей. Надо расспросить местных, что здесь и как, и подготовить побег, тщательно все продумать.

Воду привезли, когда жара стала невыносимой, и после этого работникам позволили посидеть в тени.

– Фуух, хорошо, – сказал Саша, вытирая со лба пот.

– Да уж, бывало и хуже, – признал пожилой, откликавшийся на Аркадия Петровича и некогда бывший директором школы. – А скажите, Кирилл, как вы эту неделю выживали, в одиночку или в компании еще с кем-то?

– Я очнулся только сегодня, рано утром.

Саша выпучил глаза, а Аркадий Петрович покачал головой.

– Невозможно, – проговорил он. – Хотя то, что произошло с нами, со всем миром – невозможно.

– Вы мне не верите? – спросил Кирилл.

– Я о таких случаях больше не слышал, – дипломатично отозвался бывший директор. – Возможно, вы зачем-то сочиняете, а возможно, что и нет… При каких обстоятельствах это случилось?

– Там был свет, очень яркий… – вспомнить первые мгновения после пробуждения оказалось неожиданно сложно, потому-что Кирилл неожиданно осознал, что до них было что-то еще, какие-то смутные образы лежали между тем мгновением, когда он сидел за рулем, направляясь в Кстово, и тем, когда он очнулся за ним же, но уже в стоящей машине. – Золотой, словно живой… Это на Казанском шоссе, я тогда ничего не соображал, даже говорить не мог, попытался выйти, и…

– Так, хватит отдыхать! – донесся мерзкий голос бригадира. – За работу!

– Он-то чего старается? – неприязненно буркнул Кирилл.

– Как чего? – Саша, слушавший с открытым ртом, хитро заулыбался. – У него и кормежка получше, и женщина наверняка есть, там же особая бригада, из молодых и красивых, для этого самого…

Но разговор пришлось закончить, поскольку Ахмед грозно зыркнул в их сторону.

Лом показался еще тяжелее, чем утром.

Кирилл снова быстро вспотел, рубашка, некогда белая, купленная в дорогом магазине, стала напоминать половую тряпку, которой мыли пол в дизентерийном бараке. Мозоли на ладонях сорвал, и по пальцам потекла кровь, а в мышцах спины и рук появилась дергающая боль.

От усталости в голове начало путаться, а в пустом брюхе горестно заныло.

Команда «Прекратить работу!» прозвучала в тот момент, когда он думал, что все, больше не выдержит.

– О, мой бог… – прошептал Кирилл, распрямляясь и чувствуя, как ноет поясница.

В той, прежней жизни, ему давно не доводилось столько пахать с помощью мускулов.

Работников выстроили, пересчитали, и повели обратно к «казарме», расположенной в бывшем помещении банка. На ужин каждый получил аж по две кружки воды, по куску мяса и по несколько упаковок сухой лапши, которую пришлось жрать прямо так, словно чипсы.

– А что, помыться никак нельзя? – спросил он у Саши, неторопливо хрустевшего своей порцией.

– Душ обещали, – ответил тот. – Но пока не наладили, зато собачатина нынче удалась…

– Что? – желудок Кирилла протестующе дернулся.

– Собачье мясо, – невозмутимо разъяснил Саша. – Псов в городе полно, охотиться на них легче всего, а как еще такую прорву накормить? Что из жрачки не испортилось, то крысы поели… видел, сколько их по развалинам шастает?

Ну да, за столько лет даже консервы придут в негодность, кроме той же тушенки… хорошо хоть, что у них есть вода, интересно, откуда ее возят, не с Волги же?

– А в частном секторе за Советской колонки есть работающие, – ответил на этот вопрос Аркадий Петрович, – я в первые дни работал в бригаде водовозов, это потом меня сюда перевели…