Жутью могильной повеяло на Явана.

А Харя ротище губастый распахнула, смрадом на богатыря дохнула, вислым носищем обнюхала его всего и просипела довольно:

– Уй, какой чудненький людяшок к нам пожаловал! Хы-гы-гы! С виду, правда, гаденький, а по запаху сладенький! Да ещё и живой вдобавок! Славно, славно!..

И в ту же минуту осветилась вся зала непонятным образом, и такой резкий визг по ушам Явана полоснул, будто тыщу свиней кто-то зарезать надумал. И отовсюду, точно из пустоты, целая оравища мерзкой нечисти там явилася: только хлоп-хлоп-хлоп – и сделалось их полно!

Были они все как один голые, худые, хвостатые, морды тёмные у них были, страшные, рогатые – ну в точности, как Ванёк их себе и представлял. Как стали они вокруг скакать да вихрем носиться, – по-своему, значит, ликовать да веселиться, что у него даже в глазах зарябило, да в придачу от их хрюканья, лая и блеяния уши заложило.

Набрал Яван в грудь побольше воздуху да как гаркнет на эту кодлу громовым голосом:

– А ну-ка, гады, молчать да у меня над ухом не кричать!!!

И палицей для пущего эффекта по полу бахнул.

Всё и затихло сразу по его приказу. Только штукатурки куски с потолка посыпались, а нигде и писку более не слышалось.

Яван же продолжал уже потише, благо в тишине наступившей его прекрасно было слышно:

– Я с вами, нечисть поганая, не шутки пришёл шутковать, а желаю шайку вашу, лейку, вон отсюда повымести да дух ваш вонючий повывести! Ужо я справлюсь, не сумлевайтесь!

Все в ответ ни звука – должно быть оторопели.

Одна лишь Харя хрюкнула и спрашивает недоверчиво:

– А это, интересно, как ты сделать-то намереваешься? Доселева ведь ни один человечишко нас так-то не пугивал да эдак не ругивал.

– А вот как! – вскричал Яваха да палицей своей скоробыстрой – тюк! – бесу одному ближнему по маклыге и стукнул. Тот аж в сторону метнулся да об колонну шибанулся. Завопил он истошней истошного, пузырями красными весь покрылся, а потом только лоп – и исчез без остатка, лишь облачко от него образовалося, воняя гадко.

– А-а-а-а-а! – выдохнула вся орава одним ахом.

А Харя зубы оскалила, как бы улыбку на рожу себе напялила… да какая там к лешему улыбка – пародия одна уродливая – и говорит сквозь зубы Явану:

– Ладно. Вижу, не простой ты человек, особенный. Оттого и смелый больно. Да и палица у тебя знатная, не иначе как заклятьем заклятая. Ну-ну… А давай по-честному! В картишки с тобой перекинемся! В подкидного дурака? Ага?..

Яваха балду малость почесал, чуток подумал и рукою махнул.

– Согласен! – он сказал. – Коль охота тебе в дураках побывать перед расплатой, то отчего же не сыграть… А на что играть-то будем?

– Ха! – обрадовался чертяка. – А вот, значит, на что! Сыграем давай три раза кряду, и коли хоть одну партию у меня возьмёшь, то тогда ещё поживёшь и вдобавок о чём хочешь, о том меня и спросишь. Ну а коли ты в дураках останешься, то тогда – це! – с палицей своей расстанешься… Ну что – идёт?

– Вот ещё выдумал, обормот! – несогласно воскликнул Ванёк. – Нет, мордочёрт, так не пойдёт… А предложение у меня другое – во какое! Ежели ты три раза своё возьмёшь, то я уймусь и отсель уберусь, ну а ежели я в дурака тебя разок посажу, то вот чего вам скажу: из сего града навсегда выметайтесь и никогда здесь более не появляйтесь! Лады?..

– Ну уж нет! – Харя от возмущения аж в воздухе закачалася. – Что же это? Как-то неинтересно получается: ты значит туда, мы – туда… Тьфу! Ерунда!.. А давай-ка во как: кто из нас победит, тот с проигравшим чего хочет, то и творит! Тебе, само собою, для победы и одного выигрыша хватит, ибо куда тебе со мною тягаться…