– Ура-а-а-а-а-а!

Оглушительно. Неожиданно. И в чем-то даже пугающе.

Секунд десять.

И сшибка.

У сиу были копья. И, видя такой порыв, они не стали затевать перестрелку с луками, а, пользуясь численным превосходством, пошли натиском. Но копьем они били с руки. И оно было существенно короче пики, отчего преимущества при сшибке не давало. Да и не у всех оно имелось. Большинство в ближнем бою довольствовались томагавком.

Казаки смогли за буквально несколько секунд, пока сходились лавы, выбить свыше тысячи неприятелей. Пика их тела пробивала, даже не заметив. Словно букашек протыкая булавкой.

Раз.

И всадник неприятеля, надетый глубоко на древко пики, начинал ее выворачивать.

Казаки бросали пику.

И начинали то тут, то там раздаваться выстрелы из седельных пистолетов. Картечью. Если не в упор, то накоротке. С каждым мгновением все больше и больше выстрелов, превращаясь в своего рода перестук. Словно палкой по плетню стучат. Только громче. Сильно громче.

При этом казаки продолжали продвигаться через лаву.

Не задерживаясь.

Не замедляясь.

Проскочили.

Разъехались.

Сиу были явно шокированы таким натиском. За какие-то минуту или даже меньше у них оказались убиты или ранены свыше двух с половиной тысячи человек. Добрая половина.

Шок!

Сокрушительный шок!

Просто оглушительный!

Они замедлились и растерянно озирались по сторонам, пытаясь сообразить, что случилось. А вокруг бегали лошади без всадников. Их лошади. Хорошо узнаваемые.

Казаки же, повинуясь короткому сигналу горнов, остановились.

Развернулись.

Достали карабины.

И, легкой рысью сблизившись с индейцами шагов на двадцать, дали залп. После чего, уронив карабины на плечевых ремнях к бедру, выхватили палаши и, пришпорив коней, ринулись в «собачью» свалку. Со свистом и улюлюканьем…

Конвой из пяти русских галеонов шел мимо Филиппин. Испанских.

С местной администрацией отношения у них складывались… неоднозначно. Те явно выслуживались перед Мадридом, скованные по рукам и ногам инструкциями. А потому не позволяли использовать эти острова в качестве промежуточной базы по пути в Ново-Архангельск. Однако иногда «по-братски» просили кого-то подбросить в Европу, завозя таких гастролеров небольшим посыльным судном. А там, у Канарских островов, к конвою регулярно выходил аналогичный кораблик, чтобы таких гостей принять.

Небольшие маленькие услуги, которые облегчали жизнь на местах. И конвоям, и испанцам, живущим на Филиппинах, которых не очень-то и жаловала метрополия.

И вот, проходя мимо привычных мест, русские галеоны вновь заприметили посыльное испанское судно. Оно сблизилось. И вместо того чтобы запросить конец каната для пересадки гостя, с него стали кричать, чтобы русские отворачивали.

– Что случилось? – спросили с корабля.

– Дальше враги. Цин! Много!

Адмирал, которому доложили об этом, не поверил. Что тут, в такой дали от берегов, делать флоту Цин? Да еще и с засадой.

Махнул рукой.

Вздор.

Наверное, эти испанцы что-то напутали. Или переводчик.

Прошли дальше.

Первый остров. Ничего.

Второй. Тоже.

– Я же говорил, – усмехнулся адмирал. И пошел в каюту.

Однако, когда конвой проходил через группу небольших островов, появился он… флот Цин. Не пираты, а нормальные большие боевые джонки, которые от сигнальщиков загодя получили отмашку и подняли паруса, вываливаясь из-за островов.

Со всех сторон.

Всего двадцать два вымпела. И водоизмещением немаленьким. Династия Цин, как и те, что правили до нее, умели и строили довольные крупные корабли. Вот на конвой и вывалили здоровенные пятимачтовые джонки по двадцать саженей длиной[18].

И в бой.

На сближение.

На абордаж.