- И чем мне прикажешь заниматься? – донесся до притаившейся меня низкий тембр мужниного сына.

Пасынком назвать этого роскошного мужчину язык не поворачивался. Мы же с Магартом, наверняка, ровесники. Либо он даже постарше меня будет.

Тут надо отметить, что оборотни живут гораздо дольше людей, а здоровьем и молодостью блещут и того дольше.

То есть Магарт может быть прожил уже лет тридцать, а то и все пятьдесят, а выглядит всё на те же двадцать пять. И по меркам вервольфов всё также парнем считается и вести себя тоже соответственно облику может.

Ну, а мной – четверть века прожито. Как я для солидности преподношу обычно, вместо двадцати семи с хвостиком. Несложно прикинуть, что на вид мы с парнем больше ровня, чем с его отцом. И при других обстоятельствах между нами вполне мог бы зародиться взаимный интерес.

«О, небо! – одергиваю себя. – О чем я только думаю!»

Но этот мужчина действует на меня магнетически! Даже его запах, который будто проник в мой мозг и остался там ночевать после той первой встречи. Я тогда с трудом заснула. И всё прокручивала в голове наш далеко недружественный разговор с Магартом. И каждый раз меня словно накрывало волнами его густого, мужественного аромата.

Хотя я и близко не Волчица. И сколько бы ни убеждал меня Эдриан, что мой Зверь уже скоро пробудится, я ее не чувствую в себе. Совсем. Даже получив метку.

Иногда мне мерещится, что во мне всё же есть какая-то частица этой таинственной второй ипостаси. Вот только она категорически не желает проявляться на зов моего мужа. Не хочет признавать его метку, оставленную на моей шее. Вот и шифруется, чтобы Эдриан не распознал Волчицу во мне. И чтоб не смог сделать мне ребенка.

И это злит его. Не больше и не меньше, чем всё остальное во мне. Но достаточно сильно для того, чтобы всякий раз, когда заходит разговор о моей Волчице, я съеживалась в напряженный клубок страхов.

Да, я побаиваюсь мужа. И есть за что. Потому и нарываюсь, лишь когда уже невмоготу. Когда уже через край даже моей бездонной чаши терпения. И поэтому я бы никогда не позволила себе подслушивать разговоры Эдриана. По крайней мере, без веской причины. Однако этот Магарт… Со мной творится что-то невообразимое в его присутствии. Мне от этого стыдно и страшно вдвойне. Кажется, будто Эдриан непременно почувствует, что со мной происходит и последствия будут катастрофическими.

Особенно сумасшедше реагирую я на голос приезжего вервольфа. На тембр, глубокие вибрирующие нотки которого не отпускают меня и сейчас, заставляя прислушиваться к чужому разговору. Повезло, что стою я с подветренной стороны огромной веранды и оборотни меня чуют.

- Столько запретов! - иронично замечает парень. - И всё, как мне коротать время тогда в твоем замке, па-па?

- А что обычно делают избалованные отцовскими деньгами сынки? – хмыкает ему в ответ Эдриан.

Но Магарт перебивает:

- Понятия не имею. У меня родителя-богатея не было, - на этих словах я на свой страх и риск выглядываю из-за скрывающей меня колонны и вижу каменное выражение лица парня.

Там ни грамма упрека или истерики. Просто сухая констатация факта. Магарт не получал дорогих подачек от отца, как и не дополучил его родительской любви, судя по всему.

Я с первых мгновений ощутила холод, разящий во все стороны от этих двоих. Они не испытывают друг к другу привязанности. И это, если не сказать хуже.

Так что я прекрасно понимаю Магарта. Но, увы, он не тот, кто мог бы стать моим союзником против Эдриана. Всё же кровь не вода, как говорится. Эдриан его отец, каким бы равнодушным ни был как по жизни, так и по отношению к самому сыну и его покойной матери.