Когда уже все лицо Мары было залито кровью, а тело в синяках, Альваро яростно овладел ею, и так продолжалось довольно долго, он никак не хотел приближать пик своего блаженства, стараясь оттянуть его и как можно дольше совокупляться с этой несчастной девушкой, которая от боли чуть было не потеряла сознание, а из-за ее криков стражникам пришлось заткнуть ей рот кляпом. Но вот наконец он кончил, после чего встав, оглядел ее бедра и промежность, которые были обильно залиты кровью. О да, то была девственница. Он повернулся к ее отцу и подошел к нему, чтобы показать ему, кто здесь главный и победитель, а кто источает злобу и еще большее отчаяние с невероятной болью. Это невероятно тешило самолюбие Альваро, и ему безумно нравилось смотреть на страдания Мануэля и его жены.

– Гореть тебе в аду, проклятая тварь! – проговорил Мануэль с чувством злобы, исполненным гадливости и дикого презрения. – Ты заплатишь за это, и за все свои деяния. Смейся сколько хочешь, чудовище! Будь ты проклят! Ты сдохнешь в муках, истекая кровью.

– Посмотрим, чья кровь потечет быстрее, поджариваясь на медленном огне, – презренно проговорил Альваро над лицом Мануэля. – А смертью ты меня не пугай. Мы все там будем, днем раньше днем позже… Но ты там будешь очень скоро. Так что…

До встречи в аду.

Альваро приказал бросить Мануэля в темницу с Лоренцо, а Матильду посадить в другую. Мару посадить отдельно, но в более комфортные условия. А пока стражники насиловали ее по очереди, Альваро смотрел на это с отвращением и даже не хотел больше приближаться. Пока она больше его не возбуждала, вызывая лишь глубокое отвращение и чувство мерзости. Однако он не жалел о том, что сделал, и осознавал, что сексуальный голод может настигнуть его снова, а плоть этой девицы уж больно отличается от остальных и ему сильно понравилось пребывать в ней. Уж больно редкая у нее была красота и необыкновенно красивое тело. – Ну все, довольно! Я же сказал, все по одному разу! – скомандовал Альваро, – Был приказ оставить ее в живых, но не насиловать до смерти. Пошли вон отсюда! А ты унеси ее в камеру, что наверху. Позже распорядись, чтобы принесли еду.

Условия в средневековых тюрьмах были ужасающими. Мало того, что узников морили голодом, они лежали там, на сыром грязном полу в кишащих крысами камерах, погруженные в вечную тьму, дожидаясь своей собственной мучительной гибели. Холод пронизывающий, воздух смрадный. Зверские темницы были не просто тюрьмами, а ложем адских терзаний, отчего разум у заключенных мутился довольно быстро. У пленных не хватало сил вставать и разминать затекшие ноги, находясь в тех пределах, которые допускала длина их цепей. Иногда они не выдерживали и умирали еще до своей казни. А попытка ведьмой самоубийства в целях избежать мучительных страданий на костре часто оканчивалась провалом. Подсудимые находились под жестким наблюдением у стражи, за которых она отвечала головой. Поэтому условия создавались несчастным такие, чтобы они не могли лишить себя жизни тем способом, который избирали, а все-таки доживали до костра и только там предавались погибели.

Однако Маре была отведена просторная и сухая темница. И даже более-менее прибранная. Решетчатое окошко было достаточных размеров, чтобы дневной свет мог беспрепятственно проникать вовнутрь. Также стояли деревянный стол и стул, а кровать была застлана теплой тканью, которой можно было укрыться чтобы согреться. Имелась даже подушка. Мара по-другому представляла себе условия заключенных. И она думала, что ее родители и жених томятся в таких же темницах. Однако для них были отведены совсем другие усло вия. Их посадили троих в одну камеру, заковали в тяжелые кандалы, которые были встроены в пол. Там не было ни кровати, ни стола. Кроме того, в их темнице стоял жуткий запах от нечистот, которые извергали из себя предыдущие пленники, очевидно, уже давно отправившиеся к праотцам. Им не давали ни воды, ни еды. Полуживые и измученные, они даже не смотрели уже друг на друга. К тому же Матильда винила Мануэля в том, что произошло со всей их семьей, и еще перед этим высказала, что он будет гореть в аду за то, как подставил ни в чем не повинного молодого парня Лоренцо, зная, что вокруг свирепствует инквизиция, и тем более обрек на погибель их единственную дочь Мару, которую еще вдобавок зверски изнасиловали. Матильда готова была умереть за дочь и принять на себя все ее муки, хотя осознавала, какие муки ждут ее уже совсем скоро.