– Мною не найдены следы Дьявола, – констатировал Альваро, поднявшись с колен. – Полагаю, нам надо продолжить расследование.

– Ну, раз так, давайте перейдем в камеру пыток, – сказал Марко. – Суд постановил это необходимым этапом нашего расследования.

Когда Мануэля и Мару привели в камеру пыток, они увидели, что там в подвешенном состоянии находились уже Матильда, жена Мануэля, и тот самый Лоренцо, возлюбленный Мары, который привез Мануэлю камни из Иерусалима.

– Вот наши милые гости, – насмехался Марко над Матильдой и Лоренцо, которых палач стегал плеткой по очереди. – Они уже заждались вас. Теперь вся семья в сборе. Признаться, очень мутная и странная семейка. Чрезвычайно лживая и на редкость опасная. В своем коварстве они зашли так далеко, что даже Дьявол умудряется скрывать свои метки на их телах.

Стражники силой уложили обнаженную Мару на стол. Мануэля поставили так, чтобы он видел, что будут вытворять сейчас с его дочерью. Тем более подвешенным Матильде и Лоренцо это так же было хорошо видно.

– Вот вам верная соратница Дьявола во всей красе. Брат Альваро, ты уверен, что хорошо обследовал ее тело? Не исключено, что есть следы сношения с Дьяволом, проверь, девственница она или нет.

– Не смейте! – кричал Мануэль, пока Матильда взахлеб рыдала. – Не трогайте ее. Не было никаких сношений. Девственница она. Умоляю, не трогайте ее.

– Если она девственна, мы не станем убивать ее, в этом я даю тебе слово. Но если нет, она сгорит вместе с тобой, – заявил Марко.

– Есть ведь другие способы, – говорил Мануэль. – Вы же знаете, что существует особое правило для проверки девушки на предмет чистоты. Это должна выполнять женщина и не так, как это собираетесь делать вы!

– Не тебе нас учить, грязный еретик! Ты нарушаешь правила, а почему нам нельзя? Разве все правила нужно соблюдать? Ты устанавливаешь свои, а мы свои. Альваро, мы ждем! – скомандовал Марко.

Альваро этой минуты ждет уже очень давно. Теперь эта девица в его полной власти. Ну что за вздор, конечно она девственница. Подругому быть не может. От нее веяло чистотой и в то же время неразбуженной страстью, которой он сейчас насладится в полной мере. И это придавало ему такой дикий восторг и кайф, как будто он был одурманен ее прелестями. Он рассматривал их, раздвигая ее ноги, глаза запылали страстью и вожделением. Он не слышал ни вопли ее родственников, ни их мольбы. Такая красотка ему еще не доставалась. Стражники рядом стояли не менее возбужденные и просто истекали слюной в ожидании, когда до них наконец дойдет очередь. Палачи и судьи, рыдающая мать Мары – все это еще больше распаляло страсть Альваро, что все будут смотреть на то, как она станет добычей его преступных страстей. Его желание уже достигло бешеного предела, и, чтобы не откладывать утоление своей садисткой похоти, он торопливо расстегнул ремень и спустил с себя штаны, которые препятствовали удовлетворению его похоти.

Мара задыхалась от ужаса и слез, она уже не сопротивлялась, это было все равно бесполезно. Двое сильных мужчин держали ее за руки, пока Альваро наклонялся над ней. Вдруг он начал яростно избивать ее по лицу, очевидно, чтобы специально добавить себе возбуждения и чувствовать ее боль, которая, по его мнению, должна будет доставить ей удовольствие. И да, он хотел видеть, что ей тоже

будет хорошо, и почти был уверен, что выполнит свою мужскую мис сию сейчас в полном объеме и Мара надолго запомнит его «ласки». Такие извращенные понятия в его разуме заставляли его все сильнее испытывать неимоверное желание войти в нее как можно скорее, но в Маре все-таки нет. Ей, разумеется, было больно, и если бы не эти побои, может быть, она даже смогла бы почувствовать что-то приятное, но тогда это было невозможно.