– наконец-то, старый хрыч решился отойти от дел, – самодовольно бормотал он и потирал руки, – да еще и дочь в жены отдает, значит, я стану полноправным хозяином всего, чем владеет старикан. Ну, а если паночка изволит упрямиться, то после свадебки в монастырь упеку, пусть выбирает. И рассмеялся так зловеще, что Василина в ужасе отпрянула от двери и побежала к отцу. Старый пан не хотел ничего слушать, он решил, что дочь просто капризничает, вот и придумывает разные отговорки.

Половина святочной недели пролетела стремительно, Василина так и не смогла доказать правдивость своих слов относительно кузена, а тот вел себя так, словно он уже хозяин замка. Девушка была в отчаянии.

Как-то вечером к ней заглянула чернавка, и поманила с собой. Василина молча последовала за ней. Они спустились в комнату для прислуги, где девка уже приготовила невзрачную одежку и сказала:

– паночка, сердце мое кровью обливается, глядя на ваши страдания. Коли уж волю отца отменить нельзя, то хоть погуляйте от души, порадуйтесь, перед свадьбой.

Василина немного помедлила, а затем решительно начала менять одежду, в этот раз она не стала даже закрывать лицо.

– дни мои сочтены, – решила девушка, – уж лучше смерть, чем жизнь с подлецом.

Морозный воздух слегка обжег лицо, девушки улыбнулись, взялись за руки и побежали в самую гущу праздничной толпы, где разряженные и разукрашенные парни и девицы водили хоровод. Внезапно её кто-то схватил, и приподнял над землей в крепких объятиях.

– наконец-то, я нашел тебя! Смотри, я сохранил твою рукавичку! Девушка увидела свою рукавичку, что матушка связала, а подняв глаза, встретилась с влюбленным взглядом ясных глаз. Так на нее еще никто не смотрел, сердечко забилось часто-часто, и казалось, что сейчас выпрыгнет из груди.

– меня зовут Михась, – сказал парень, уводя девушку от толпы, – мы с тобой крепость снежную защищали, помнишь? Василина улыбнулась и кивнула. А паренек стал оживленно рассказывать, как он нашел рукавичку, как искал девушку, чтобы вернуть вещь, как надеялся встретить её на улицах города, как искал её в праздничных девичьих хороводах, и вот – нашел. Он замолчал и посмотрел на девушку, по щеке у неё катилась слеза.

– я тебя чем-то обидел? – испугался паренек.

– нет, – грустно покачала головой девушка, и вдруг стала рассказывать, что скоро её выдадут за не любимого, который к тому же обманывает всех, а она не может это доказать. Михась нежно обнял её за плечи:

– не плачь, мы что-нибудь обязательно придумаем, ты приходи завтра снова, я буду очень ждать. Он проводил девушек и поспешил домой.

Когда все домашние уснули, Михась достал из потайного места цветок перелёт-травы и произнес:

– перелёт-трава, помоги, мне услугу окажи, ты за тридевять земель меня унеси, где живет кузен Василины, покажи. В ту же секунду его ноги оторвались от земли, откуда ни возьмись, взявшийся вихрь подхватил его и переместил в чужую страну, как раз туда, где стоял замок Казимира. Михась огляделся, и ему показалось, что места вроде знакомые, хотя он точно понимал, что этого не могло быть. Он стал расспрашивать у простого люда, как живется им при их господине Казимире. Да только народ, как только слышали это имя, тут же плевали под ноги, отворачивались и уходили прочь. Один лишь старец ответил:

– Казимир твой, ни какой не барин, и не господин. Подкидыш. Прежние-то наши хозяева, пан с женой, были добрые и отзывчивые, да только беда приключилась с их сыночком, пропал в детстве раннем, то ли выкрал кто, то ли заблудился и сгинул, никто не знает. Пани от горя слегла, да и пан потерял всякий интерес к жизни. И вдруг однажды услышали они плач ребенка, выскочили на улицу, а там, стоит малыш, плачет. Сжалились они, приютили Казимира, воспитали, как родного, фамилию и титул свой дали, богатое наследство ему оставили. А он, окаянный, как только не стало родителей, так и пошел гулять да куралесить, все промотал до последней копейки, остался лишь замок, да земли, которые ему не принадлежат. Родители в завещании оставили замок родовой сыну кровному, в надежде, что отыщется, может быть, наследник. А Казимирка решил жениться на богатой кузине, чтоб дела свои поправить.