– собрался народ с семьями на подводах, а проехать не может, ведь кибитка мост перегородила. Подошли доляне к берегу, а угорцы тут же их обвинять стали:
– специально не позволили нам гостью к себе забрать, и кибитку убрать, чтобы мы на ярмарку не смогли проехать.
– да разве ж мы не позволили гостье на берег сойти? – возмутились доляне, – это же вы согласились, чтобы повозка поперек моста осталась! видимо сами не хотите с нами дел иметь.
И так слово за слово разругались вновь два народа, да и разошлись по своим домам. Были еще попытки договориться меж двух родов, но каждый раз Колдунья Ссора запускала свою стаю еле заметных ссоринок, которые раз за разом кололи людей, проникая все глубже в их сердца, дошло до того, что жители обеих деревень завалили вход на мост огромными валунами.
Много лет прошло с тех пор, и все давно привыкли, что прохода на тот берег нет, и живут там заклятые враги. Рождались новые члены Рода, что с одной стороны реки, что с другой, старцы уходили в мир иной, унося с собой редкие воспоминания, когда оба Рода процветали.
Теперь же настали тяжелые времена. Так как доступа на соседний берег не было, то угорцы не могли больше собирать дикоросы, не могли использовать ценную древесину, не могли торговать с долянами, чтобы приобрести у них прекрасную кожу, тканые полотна, да целебные сборы трав. А доляне остались без ценных предметов обихода и инструментов, что поставляли им угорцы для возделывания земли, для обработки кожи. Их ткацкие станки все чаще требовали ремонта, а то и вовсе замены, а про камни самоцветные, да про вещицы чудные, что создавали угорцы, никто уж и не вспоминал. Оба Рода стали нищать, да все чаще болеть. И лишь Колдунья Ссора не могла нарадоваться, как же славно потрудились её коварные слуги-ссоринки, что почти сгубили два могучих Рода. Но рано радовалась колдунья.
Однажды, старейшина Рода угорцев собрал жителей, что еще остались в деревне, и произнес:
– с каждым годом нас становится все меньше, скоро некому будет свои знания и опыт передавать, некому будет мастерство наше и умение продолжить. Надо бы к старой Ведунье сходить, совета спросить, что за напасть над Родом повисла. Сам я уже стар, не дойду, нужен молодой, выносливый и смышленый парень, потому как путь не близкий предстоит. Живет старая Ведунья у истока реки нашей.
Переглянулись жители между собой, а идти-то и не кому, одни старики остались, да пара женщин с младенцами, разве что Радим отправится в путь-дорогу. Парень молодой, крепкий, владеет оружием, если понадобится вдруг, дело свое ремесленное знает хорошо, в любом механизме разобраться сможет, любую безделицу починить. На том и порешили. Матушка положила в дорожную суму, с дивным узором, краюху хлеба, баклажку с родниковой водой, а отец инструменты дал, благословили сына и проводили за околицу. Путь предстоял не легкий, все больше по камням скалистым, да обрывистым берегам реки.
Тем временем доляне, в избе старой знахарки, тоже совет держали, что же делать, как поправить дела, да Род сохранить.
– рассказывала мне моя прабабка, а ей ее прабабка, – начала знахарка, – что у истока нашей реки живет Ведунья, сколько ей лет никому не ведомо, да только сказывают, что знаниями она обладает глубокими, тайнами владеет вселенскими, доступ безграничный имеет в любое место этого мира и мира иного. Путь туда не близок, да и идет он вдоль реки, сквозь заросли непролазные, да по осыпям каменным, потому надобно, чтоб гонец молодой был да ловкий.
Талана, молодая девица, внимательно слушала знахарку, и как только услышала, что идти к Ведунье надобно, тут же вскочила с места, и с горящими глазами произнесла: