Вскоре в зал вошла королевская чета. Им, как хозяевам бала, следовало встречать и приветствовать всех гостей.

А барды все продолжали играть.

Зал тем временем начал постепенно заполняться нарядными дамами и кавалерами. От разнообразия цветов, материалов и фасонов, у Рапсоды зарябило в глазах. Она с жадностью впивалась глазами то в блондинку в бордовом бархате, то в шатенку в голубом атласе, впитывая в себя окружающую роскошь и стараясь запечатлеть ее в памяти как можно ярче. Приз же зрительских, точнее, Рапсодиных симпатий, безоговорочно получила маленькая хрупкая девушка в пышном платье кремового цвета, украшенном живыми розами. Цветы были и в ее серебристых волосах. А какие на ней были украшения! Цена одних только сережек была выше, чем годовой доход с поместья любого из гостей. Ну ладно, не любого. И не годовой. Но на ней же еще было золотое колье с крупными бриллиантами, да и перстни на пальцах имелись.

Правда молодая супруга Драумана почти не уступала ей во внешности, а в резвости и проворстве так и превосходила ее. Королева буквально порхала по залу, улыбаясь одним, перебрасываясь парой слов с другими, грозя пальчиком третьим. Драуман, напротив, был сама степенность. Он предпочитал подолгу останавливаться возле какого-нибудь молодого дворянина и вести с ним неспешную обстоятельную беседу. Видимо проводил собеседования среди кандидатов на руку наследницу престола. Правда супруга его часто отвлекала, капризно прося его проверить, в порядке ли ее макияж или прическа. Наверное, не знала, как еще привлечь к себе его внимание.

И, кстати, возвращаясь к волосам. Прическа этой девушки конечно была более или менее стандартной, но у многих явившихся на бал дам на головах было нечто очень похожее на вазы с фруктами или, к примеру, цветочные грядки в миниатюре. А у одной из волос была сооружена скрипка! Так что Рапсода с ее кораблем в итоге не сильно-то и выделялась.

Интересно, знал Кред, что такие изыски сейчас в моде или хотел зло пошутить, да не вышло? А, черт с ним. Не все ли равно?

Рапсода так засмотрелась на выделенную ей среди всех девушку, что чуть было не позабыла слова баллады.

– Я все понимаю, намеченная цель, туда-сюда, но лучше на принцессу так откровенно не пялиться, – тихо шепнул ей на ухо Кред, когда баллада была уже допета, и троица спускалась со сцены, уступая место другим музыкантам.

– Та, в кремовом и с дорогущими бриллиантами – принцесса?

– А чему ты удивляешься? Сама же заметила, что она как минимум одета дороже всех присутствующих. Да и мелизмами[3] вся увешана.

– Ты хотел-л-ла сказать «украшениями»? – несколько удивилась девушка.

– Вообще-то я так и сказала, – пожал плечами Кред, – а почему ты так удивляешься? Ты что, ее раньше не видела?

– Видела, когда ей было двенадцать, – с неохотой ответила Си-диез. И в самом деле, какому барду захочется признаваться в том, что он не знает в лицо всех членов королевской семьи, – но она с тех пор немного выросла.

– Ты так редко бывала в столице? – сделал круглые глаза шпион.

– Нет, – обиженно буркнула Рапсода, – просто не всех бардов приглашают во дворец, – и продолжила, переходя к интересующему ее вопросу, – но если эта девушка – Алана, то она, как хозяйка бала, должна приветствовать гостей или что-то в этом роде…

– Я же, кажется, уже говорил, что Алана бунтарка. Она всегда делает не то, что должна. Кроме того у Драумана есть жена, которая вполне может выполнить роль хозяйки бала за его дочурку.

– Да что же это за бунт такой? – поразилась певица, – она же просто сидит в одном из кресел и говорит только с теми, кто сам к ней подходит. Причем вполне вежливо говорит. Вот если бы она, к примеру, ругалась как сапожник или едой бросаться начала – это был бы бунт.