– Но я не знаю, куда отправить, даже направления.

– Такие, как он, не имеют адресов. Пошли ему ворона, и если он заинтересуется, ты получишь ответ.

На все мои остальные вопросы, старик оскалил желтые зубы и, с презрением осматривая форму эскулапа, поторопил меня убраться восвояси по-хорошему.

Так я купила ворона. Подробно изложила в письме нашу проблему, привязала его к лапке птицы и просто попросила ее доставить послание Сварогу. Это было очень странно – разговаривать с вороном. Раньше для переписок использовались разные птицы, но мне казалось, что такой способ уже канул в прошлое, по крайней мере, видеть в жизни этого мне не доводилось. Мой маленький почтальон посмотрел мне в глаза черными бусинами, моргнул пару раз и сорвался с места, звонко захлопав крыльями. Я смотрела, как он взмыл в небо и удалялся все дальше черной точкой, пока не растворился в облаках.

Внутри теплилась надежда на ответ, и я замерла в тревожном ожидании. После того как птица улетела, мне пришло много ответов на запросы, которые я отправляла ранее. И каждое либо с отказом в помощи, либо с заключением, что это невозможно. Некоторые не ответили вовсе.

События, произошедшие в тот злополучный день на складе, так и остались тайной. Даже Воронов не хотел распространяться об этом, хотя его договорами о неразглашении никто не сковывал. По парочке вытянутых из него фраз мне удалось понять, что у Антонина тоже была цель добыть артефакт; отступники желали его активировать, чтобы пошатнуть устроенную магическую систему, а агенты всеми силами пытались это предотвратить. Как итог: конечного результата не добился никто. Артефакт оказался потерян для всех.

Меня безумно интересовали природа артефакта и его действенность. Отступники всегда были проблемой, считая, что магическое правительство взяло магию под полный контроль и тем самым медленно, но верно уничтожало ее. Они распространяли информацию, что браслеты – это не идентификаторы и проводники, а оковы. Но еще никогда на моей памяти отступники не были так близки к цели. Все, кто участвовал в операции, помнят, как нестабильна была наша магия внутри купола, где был скрыт артефакт. Как она погасла вовсе после активации артефакта. На общем собрании, где мы подписали договор о неразглашении конфиденциальной информации, ставящей под угрозу магическую безопасность, нам коротко пояснили, что было совершено покушение на саму магию.

Но это немного не стыковалось с тем, что видела я. Магия была в порядке, и это демонстрировал Воронов, прокладывая себе путь сквозь бушующее пламя, покушение было совершено лишь на наши браслеты. Невольно рождались вопросы, на которые я никогда не смогу получить честных ответов.

Наши браслеты – это то, что с нами с самого проявления силы. Они надевались на ребенка после первого всплеска силы и исключали хаотичные выбросы, которые могли навредить обычным людям. Со временем, по мере обучения, они становились проводниками нашей силы, концентрируя ее в руках, которыми мы творили магию. С взрослением и развитием мага, браслеты обрастали информацией и в них хранились не только данные волшебника, но и, в зависимости от выбранной профессии и предрасположенности, закладывалась магия рун.

Например, у меня талант к магии огня, но в моей работе такие способности ни к чему, поэтому браслеты сдерживают эту магию и усиливают то, что необходимо мне в работе лекаря.

И так было всегда. Так было правильно.

Но Воронов считал иначе, однако тратить на мое просвещение свое драгоценное время не собирался. Ему было безразлично, что я думаю. Он просто считал иначе и не намеревался меня ни в чем переубеждать. Даже просто отвечать на вопросы не хотел, и своей загадочностью и непробиваемостью только разжигал мой интерес.