Буч тоже встал и проговорил не без злости:

– Ты подумай над этим. Хорошенько подумай. Такие делишки тебе даром не пройдут.

Он ушел, а Рэй Линн захлопнула дверь и заперла ее на ключ. И тут – только теперь – наконец разрыдалась, не в силах больше бороться со своим горем.

Буч явился на следующий день с грубо оструганным гробом. Рэй Линн была благодарна ему, но быстро поняла: он помогает ей только потому, что еще не потерял надежду получить плату за молчание. Даже шуточку отпустил по этому поводу – в тот самый момент, когда они рыли могилу для бедного Уоррена рядом с могилой его первой жены, Иды Нилл Кобб. Господи помилуй, да ведь это откровенный шантаж! Кто мог ждать такого от друга? Не успели они еще разровнять последнюю лопату земли, как он опять завел речь о своем предложении. Рэй Линн ушла в дом, закрыла дверь, снова заперлась на ключ и сидела так, пока Крэндалл не ушел.

Через неделю она стояла у могилы Уоррена, отмахивалась от мух и пыталась молиться. Мух не смущал толстый слой земли: они знали, что там, под ним. То, что приходило к Рэй Линн в ночных кошмарах, ставших бесконечными. Вот отчего она так устала. Ей все снился и снился Уоррен, и то, что он сделал, и жалобный взгляд, которым он встретил ее, когда она вернулась в дом. Она роняла слезы злости и раскаяния, но понимала, что слезами тут не поможешь. Нужно было думать о том, что делать, как вести себя с Бучем, особенно после того, что он отмочил.