Она все еще стояла на коленях, вытирая вновь образовавшуюся лужу, когда услышала: «Ах ты, черт!» – и жуткий скользящий звук, а за ним – тяжелый удар.
Она прошептала: «Боже ты мой!», вскочила и выбежала на улицу.
Уоррен лежал лицом вниз на деревянном ящике для цветов, который он сколотил для жены пять лет назад. Лестница валялась на земле. Не успела Рэй Линн добежать до мужа, Уоррен перевернулся на спину. Она замерла на месте, увидев его лицо и услышав голос. Стиснув зубы и морщась, он издал нечленораздельный гортанный стон, но подавил его, когда заметил жену. Он поднял руку, Рэй Линн подбежала к нему и упала коленями в грязь. Подняла его голову и положила к себе на колени.
Склонившись над мужем, она спросила:
– Где болит?
Уоррен держался за левый бок, пониже ребер. Попробовал приподняться, ощупывая бок пальцами. Было ясно видно, что ему больно.
Рэй Линн спросила:
– Встать можешь?
Раздался новый раскат грома, и тут же вспыхнула молния. Уоррен огляделся вокруг, словно не понимая, где он.
Рэй Линн повторила вопрос:
– Уоррен, ты можешь встать?
Он перевернулся и с тяжким стоном приподнялся на четвереньки.
– Вот это треснулся я! – прохрипел он.
– Давай я тебе помогу.
Рэй Линн взяла мужа под руку, и с ее помощью он поднялся на ноги. Весь скрючившись, он держался за бок, пока жена, спотыкаясь, ковыляла рядом по грязи под дождем. Оба успели вымокнуть до нитки. Добравшись до крыльца, Уоррен выпустил руку Рэй Линн, ухватился за перила и стал подниматься шаг за шагом. Пошатываясь, вошел в парадную дверь и побрел в спальню. Рэй Линн шла следом, держа ладонь у него на спине.
В спальне она сказала:
– Снимай все мокрое и ложись.
Кобб скинул с плеч лямки комбинезона, и тот грязно-синей кучей лег на полу вокруг лодыжек. Потом Уоррен сел, и Рэй Линн стянула с него ботинки. Тогда он вытащил ступни из штанин и повернулся к кровати, а Рэй Линн приподняла на нем нижнюю рубашку и увидела синяки и покрасневшую кожу.
– Ужас какой, господи! – ахнула она. – Ты, похоже, ребро сломал, а то и не одно.
– Завяжи хорошенько, потуже.
Рэй Линн пошла на кухню за тряпками. Принесла в спальню старую простыню и достала ножницы из корзинки для шитья. Начала торопливо резать простыню на длинные полоски. Каждый раз, оглядываясь на Уоррена, она видела его искаженное страданием лицо.
В перерывах между тяжелыми вздохами он говорил:
– Болит. Здорово болит.
Рэй Линн видела, что ушибленное место уже стало бескровно-бледным, и сам муж весь побелел. Она заговорила было, но он перебил, словно прочитав ее мысли:
– Заживет.
Она резко выдохнула.
– Позволь мне позвать врача.
Уоррен заупрямился:
– Нет, просто перевяжи, как я сказал, и дай мне отлежаться.
Вся в тревоге, Рэй Линн сделала так, как хотел муж, а он все так же тяжело дышал, пока она обматывала длинные полосы вокруг его тела, затягивая изо всех сил. Закончив, она помогла Уоррену опереться спиной на подушки, и он сделал вид, что ему легче.
Взял ее за руку, поцеловал тыльную сторону ладони и сказал:
– Спасибо, золотце.
Глубокие морщины на лбу и блестящее от пота лицо говорили, что он чувствует себя ничуть не лучше, чем до перевязки. Рэй Линн пригладила ему волосы назад, и он сжал ее руку.
Стараясь, чтобы его слова звучали успокаивающе, муж проговорил:
– Все будет в порядке.
Рэй Линн понятия не имела, что еще тут можно сделать, поэтому пошла на кухню и села за стол, где ждала готовая еда, хотя аппетит давно пропал. Снова выглянуло солнце, июньский ливень отнесло на восток. Как в насмешку. Ну что мужу стоило подождать, как она просила! А что ей стоило придержать для него лестницу?.. Она услышала скрип кровати и поднялась со стула, чтобы взглянуть на Уоррена. Он наполовину свесился с края кровати, словно то, что терзало его изнутри, было совсем невыносимо. Рэй Линн нахмурилась в тревоге. Ей не хотелось злиться на мужа – в такое-то время, да еще из-за какого-то дурацкого спора о его манере браться за дела.