По слегка запутанным ходам и лестницам он спустился в большой зал с огромным столом посередине. Зал этот уже почти полон солидными «пиджаками», которые пожимают друг другу руки и рассаживаются в черные кресла.

На сегодня в думе заседают четыре фракции. И та, в которой работает Дубравин, самая многочисленная из них. Через несколько минут в дверях появляются члены совета. Впереди председатель. Небольшого роста, седой, лысоватый мужчина по фамилии Ручников. За ним следуют заместители.

История политической карьеры Ивана Ивановича Ручникова весьма длинная, как и эволюция его взглядов. Начинал он ее при коммунистах. В областном комитете партии, где заведовал сельскохозяйственным отделом. Затем попеременно побывал в разных партийных объединениях, был при делах у губернаторов-коммунистов и теперь вот востребован при государственнике и реформаторе.

Дубравин Ручникова уважает за то, что он профессионал. И еще потому, что в самом начале двухтысячных о нем хорошо отзывался Николай Болгов, тот самый директор совхоза, который помогал ему во время его первой выборной кампании.

А Дубравин добра не забывает.

Марина Сорокаумова – давний боевой товарищ – за прошедшие годы высоко взлетела. Сегодня она и председатель отделения самой главной партии России, и заместитель Ручникова по думе. Вросла, так сказать, в элиту. Но не загордилась. И помогает Дубравину, чем может. Хорошим советом. Тонким аппаратным подходом.

Загадкой для Дубравина остается второй зам – Молчалин. Говорит он тихо, без эмоций. Вперед не вылезает. Аккуратный такой персонаж.

«Святая троица» уселась во главе большого стола. И заседание фракции главной партии пошло-поехало по накатанной колее.

Иван Иванович начал его с разговора о дисциплине труда. Стараясь никого не обижать, так как среди депутатов были очень влиятельные люди, он с некоторой долей возмущения произнес:

– Понимаете, многие депутаты не ходят на заседания комитетов, к которым они приписаны. Спрашивается, зачем избирались, если работать не собирались? Вчера на комитете мы не могли принять очень важный вопрос из повестки дня. А почему? А потому, что было от комитета четыре человека. Правильно я говорю, Татьяна Ивановна? – обратился он к полной черноволосой женщине, председателю комитета по здравоохранению. Та величаво кивнула большой, красивой головой:

– Да, было четыре человека. Два проголосовали за. Один воздержался. Один Кувалдин против. Поэтому нам все-таки удалось провести все решения!

– Ну хорошо, что так, – заметил примирительно председатель.

Дубравин вспомнил, что даже на пленарных заседаниях думы обычно отсутствует человек пятнадцать – двадцать. Были и такие, которых он вообще никогда не видел в этих стенах. «Видимо, думские мандаты им нужны совсем для других целей. Как Борисову, которому, чтобы не сесть в тюрьму, пришлось бежать за границу. Но в думе он все равно остается».

А в это время Ручников уже поднял другую тему:

– Сейчас у нас у всех вырастает огромная проблема. Это никель! Вот мы должны, я вас прошу, этот вопрос о разработке месторождения принять к сведению. И как-то помогать. Разъяснять! Это государственная задача! И решать ее должна федеральная власть. А они, понимаешь, приняли решение о разработке и все оставили на нас. Вы тут разбирайтесь с протестами населения… Сейчас идет такая работа по подготовке заявления… По никелю. Сейчас коммунисты начнут этот вопрос будировать. Но мы не будем включать его в повестку дня… Я вас прошу голосовать консолидированно…

Вся фракция приняла к сведению установку председателя.

«Действительно, – думает Александр, – по закону все, что находится в недрах, принадлежит государству. Оно и решает, что с ним делать, с этим добром. Ну а по совести? Кто-то там, в правительстве, принял решение разрабатывать месторождение в центре страны, где “золотые” черноземы, чистейшие реки и большой биосферный заповедник. Народ, конечно, возмутился. Но Москва далеко, а мы близко. И оказались между молотом и наковальней. И на кой хрен нам нужен этот никель, – думает он дальше, вслушиваясь в разгоравшуюся дискуссию. – Мы и так добываем сотни миллионов тонн разного рода полезных ископаемых. Ну, будут добывать еще. Кто-то продает этот никель за границу. В чьем-то кармане осядет очередной миллиард долларов. А что нам-то с этого? Что останется? Край с грязной водой, загубленной природой?»