Как только Надежда его заметила, мужичок подскочил к ней, ухватился за сумку со злополучным прибором и потянул ее к себе. Ее бы воля, Надежда без борьбы отдала ему дурацкий прибор, но как потом объяснить это матери? И потом обидно – она столько времени потратила, чтобы довезти эту махину досюда, и теперь потерять сумку, можно сказать, на финишной прямой.

Надежда изо всех сил вцепилась в сумку. Завязалась борьба. Она молча боролась с тщедушным грабителем. Он, громко пыхтя, дёргал сумку, пытаясь вырвать ее у Надежды из рук, а она пинала его под коленку, но не попала. То есть разок попала, но мало, он разозлился, оскалился, как бездомная собака, и удвоил усилия.

Исход борьбы был неясен, но тут позади незадачливого грабителя раздался топот, и на сцене появился новый персонаж. Точнее, не совсем новый. Это была та самая разговорчивая женщина, с которой Надежда ехала в одном трамвае и которая болтала с приятельницей на конечной остановке.

Отдышливо пыхтя и топая, женщина подлетела к щуплому налётчику сзади, подняла над головой в боевой готовности свою сумку и с размахом опустила эту сумку на его голову. Мужичонка пошатнулся и без звука повалился на землю.

Женщина встала над ним с победным видом, как охотница над поверженным зверем, потом покачала своей сумкой и удовлетворённо изрекла:

– Эк я его синенькими приложила!

– Чем? – удивленно переспросила Надежда.

– Синенькими, – повторила женщина и пояснила: – Баклажанами. Не зря на рынок ездила, хороших баклажанов купила, наготовлю икры на зиму! Муж мой очень это дело уважает, с горячей картошечкой хоть каждый день банки открывай.

– Здорово вы его! – восхитилась Надежда. – Спасибо! А он вообще-то живой? – склонилась она над грабителем.

– Живой, еще какой живой! – отозвалась женщина. – Что ему сделается? Я же его по голове приложила, а у него там нет никаких жизненно важных органов, сплошная кость!

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, незадачливый мазурик застонал, открыл глаза и с трудом поднялся на ноги. Не глядя на женщин, он побрел, чертыхаясь и пошатываясь, в известном одному ему направлении. Женщина с баклажанами подтолкнула его в спину, придав дополнительное ускорение, и напутствовала:

– Иди, откуда пришел, и лучше не возвращайся! – Тут же она пояснила: – Это Колька из седьмого номера, тот еще козел! Непременно загремит на зону!

Только в этот момент Надежда вспомнила о черном человеке, который от нее непонятно чего требовал.

Она посмотрела по сторонам… но вокруг никого не было.

– А где человек с усиками? – спросила она свою спасительницу. – Весь такой… черный?

– Негр, что ли?

– Да нет, почему негр? Белый, только одет в черное, с усиками. Он меня тут остановил.

– Не знаю, про кого ты говоришь, – протянула собеседница, с сомнением посмотрев на Надежду. – Тебе он не померещился? Когда я подоспела, то здесь, кроме тебя и Кольки, никого не было.

– Думаете, померещилось? – переспросила Надежда. – Может, так оно и есть…

– Тогда тебе к врачу сходить нужно. Когда черные мужики мерещатся – это нехороший симптом. Так что ты сходи к окулисту или к этому… невропатологу. Может, капли какие пропишут.

– Схожу, – согласилась Надежда, чтобы не вступать в дискуссию. – Непременно схожу. Завтра же.

Сама она ничуть не сомневалась, что видела мужчину в черном так же отчетливо и ясно, как сейчас видит женщину с баклажанами.

В голове у Надежды роились мысли: странный мужик… Чего он от нее хотел?..

«Отдай то, что тебе не принадлежит…»

Она встряхнула головой, словно отгоняя неприятное видение. Можно было бы подумать, что это просто тип со странностями, который сам не знает, что говорит и где бродит. Или же он перепутал Надежду с какой-то своей знакомой, которая действительно что-то взяла у него и не отдает.