– Здравствуйте, свет Евдокия Романовна! А кто сказал, что ко мне сватается богатый азербайджанец? К нему и поедем. С такими нравственными установками, как у него, ты можешь не опасаться быть забытой. Тебя будут любить и почитать, уважать, спрашивать твоего совета даже тогда, когда ты выживешь из ума.

– Если! Если выживу из ума! Ты мне ерунду всякую внушать прекрати! В моем роду склероза не было! И Альцгеймера тоже!

– Насколько я припоминаю, в твоем роду и инсульт не прослеживается… – погрустнела Дуся. – Ну ладно, бабуль, хватит ссориться, мне уже пора собираться. А то опять Катюшка будет на весь офис говорить, что я сегодня опоздала, чтобы весь коллектив смог оценить мой роскошный вид. Знаешь, таких подруг иметь, иногда действительно и врагов не надо. Она думает, что мне самооценку так поднимает.

– Нам, Разумовским, всегда завидовали, нам не привыкать!

– Катька не завидует. А моя фамилия – Кулакова, ты когда-нибудь выучишь? Папа обижался, хоть и виду не подавал, что ты меня Разумовской называешь, и я обижаюсь тоже. Да, я вас с мамой люблю и всю жизнь буду любить, вне зависимости от того, кто на каком свете, на том или на этом, но я – Кулакова! Паспорт показать?

– Дусь, – начала осторожно бабуля, уже в который раз. – Ну что ты в самом деле! Может, ты потому и замуж не выходишь? Кому скажи – женился на Дуньке Кулаковой! Мужики, они хилые, боятся, что заклюют друзья да знакомые, вот и опасаются этих подначек… А так – будешь Евдокия Разумовская, красиво и достойно.

– Уж если копнуть, то ты всю жизнь не Разумовской прожила, это под старость тебе взбрендило фамилию поменять.

– Не взбрендило поменять, а появилась возможность восстановить! Пока твой дорогой отец работал там, где работал, нечего и думать было восстанавливать истину! Потом бы не отмылись! Оставь посуду, я помою. Помою, сказала! Ду-ся! Я вполне дотягиваюсь до кранов!

Не обращая внимания на бабулины отчаянные выкрики, Дуся быстро вымыла посуду, намазала руки питательным кремом и прошла в комнату, где на стуле лежал тщательно отутюженный вчера костюм. Бабуля прикатила следом, чтобы не пропустить ни одного действия внучки и успеть прокомментировать каждое. Но сегодня Дуся собиралась быстрее, чем солдат в казарме, поднятый по тревоге. «Трудно ей одной весь день сидеть, – стараясь не выдать лицом сочувствия, думала она, вдевая в уши стильные серьги из нового гарнитура, присланные с оказией другом отца дядей Славой прямиком из Африки. – Может, нам кошку завести? Не позволит. У меня даже в детстве не было никаких кошек. Да и как-то за ними надо ухаживать, к чему-то там приучать… Нет, кошку не получится, не любит она их. А то бы хоть с кошкой общалась, чем в окно весь день смотреть да в телевизор…»

– Ну, я пошла. – Она чмокнула бабулю в висок. – Если что, звони на мобильный, я весь день сегодня в бегах. Только, ради всего святого, не по поводу этих идиотов, которые, как ты считаешь, за мной следят. Скорее всего, они следят за кем-нибудь, – если все-таки следят – кто уходит из дома примерно в одно время со мной. А вечером сейчас все поздно возвращаются, так что опять примерно в одно время. А тебе, старой, мерещится невесть что.

– Я, конечно, старая, но это единственное в твоих словах, с чем можно согласиться. В среду ты пришла в обед? В обед. Следом за тобой притащился тот, что самый высокий, и сидел на скамейке до самой ночи. Как раз к нему остальные по очереди и подсаживались, поболтают о чем-то, потом уходят.

– Бабуль, – уже с порога родила новую версию Дуся, – а что, если они наркотиками торгуют? А самое бойкое время – утро, обед и вечер? Ты только не выясняй ничего и не звони ни в какую милицию. Если вдруг что-то в этом роде, то тогда точно тебе надо быть осторожнее. Заметят, что ты следишь за ними, – и все, умрешь на десятом десятке крайне нелепо – от руки душегуба. Опять же, замуж кто тогда меня отдаст? Ну, я пошла.