– Вся проектная документация хранится и в нашей фирме, и в «Рос-Ойл», и даже в Пекине. Последний отчёт я отправлял позавчера, – сдержанно вздохнул я, подкатив свой багаж ближе к стойке регистратора.

– Я ж тебя скормлю китайским собакам, Савченко! – грозился шеф. – Ты же понимаешь, что мы – подрядная организация, и чуть что – все шишки свалятся на нас. Ладно, прилетай, а дальше я с тобой ещё поговорю. Всё, отбой!

Пётр Алексеевич положил трубку, опять же, даже не попрощавшись.

Регистрация, труба с гофрированными дрожащими стенками, длинный людской поток и свет в конце тоннеля. Я понимал, что мне нужно улететь, чтобы развеять все сомнения и, возможно, продолжать жить своей жизнью в надежде на то, что Полина наконец-то найдёт своё счастье, пусть даже и не со мной, а с другим. Мой ум чётко выстроил алгоритм дальнейших действий, но зато сердце, такое своевольное и непокорное, по-прежнему рвалось в этот сибирский город с резко континентальным климатом, где температуры колеблются от минус сорока до плюс сорока градусов по Цельсию.

Мне досталось место напротив крыла и возле иллюминатора. Через толстое стекло я забыто наблюдал за зеленеющей травой, чёрной взлётной полосой, выглянувшим весенним солнцем. Не дожидаясь указаний приветливой стюардессы, пристегнулся. Рёв двигателей, взлёт, приветственная речь светловолосой сотрудницы экипажа в голубой форме и тяжесть в желудке, ухнувшем куда-то вниз. Я откинулся на спинку кожаного кресла и с горьким облегчением закрыл глаза, ощущая лишь пустоту и равнодушие.

Ксюша… Опять она рушит все намеченные планы. У меня и мыслей не водилось, что когда прилечу в Питер и открою дверь своим ключом, то увижу спящую на моей кровати Ксению. Её шёлковая ночная сорочка красиво облегала фигуру, волосы были слегка завиты и спускались по тонким обнажённым плечам.

– Ксюш, мы с тобой пока ещё ничего не решили, – громко сказал я, войдя в спальню.

– Мог бы и поделикатнее меня разбудить, – обиженно надула она губы. – Как долетел?

– Что ты здесь делаешь? Кто дал тебе ключи от квартиры? – бесцеремонно бросил вместо ответа на её вопрос, снимая с себя любимый пиджак горчичного цвета с кожаными вставками на локтях, подаренный, кстати, Ксенией. Сюр какой-то…

– Твоя мама. Ты же отдал ей мои ключи, чтобы она присматривала за этой квартирой, пока тебя нет в городе, – пожала плечами Ксения. – Я подумала…

– Что ты подумала? – резко перебил я.

– Что ты захочешь видеть меня, особенно когда будешь в курсе моего особенного состояния, – проворковав, она стала нежиться в постели, потягиваясь и переваливаясь с одного бока на другой.

– Это ещё нужно выяснить, Ксень, – взяв из шкафа футболку, спешно надел её. – Запишись на УЗИ, я пойду с тобой.

– Я уже записалась, милый, – слишком ласково промурлыкала она. – В среду на семь вечера. Это чтобы ты наверняка пошёл со мной, ведь у тебя работа…

– Угу, – хмуро кивнул ей. – Я в душ.

– Я с тобой! – Ксения тут же вскочила с постели и уже взялась пальчиками за тонкие бретели своей ночной сорочки, чтобы сбросить её с себя именно сейчас, когда я стоял прямо перед ней, но…

– Нет! – грубо отрезал я и закрыл за собой дверь.

Она стерпела. Проглотила моё равнодушие и, позвякивая чашками, кротко прислуживала мне за ужином. Жареная курица с картофельным пюре, как оказалось, совсем невкусным, таким водянистым и пресным, чай и печенье из супермаркета. Эта еда была ничуть не лучше той, чем я питался последний год.

В среду, заскочив домой всего на полчаса, чтобы забрать Ксению и отправиться вместе к врачу в одну из самых лучших клиник города, где нам наверняка бы дали достоверный и точный ответ: есть ли беременность или нет, я уверял себя в одном – ошибка исключена и невозможна. Там не ошибаются.