– Французская школа?! А… она далеко находится? – запнувшись от неожиданного предложения, спросил Стас.

– Далеко? – удивленно посмотрела на него Екатерина Михайловна. – Десять минут быстрым шагом или две остановки на автобусе.

– Как? – воскликнул Стас.

– Вот так. Конечно, придётся дополнительно позаниматься с преподавателем. У меня там работает приятельница. Вот, возьми ее телефон, – вырвав из ежедневника небольшой листок и написав на нем номер, протянула его Стасу. – Поговори с родителями и позвони Ирине Сергеевне.

– Спасибо, Екатерина Михайловна. Вы думаете, меня примут? – аккуратно сложив пополам лист и убрав его в нагрудный карман рубашки, неуверенно спросил он француженку.

– Стас, будь добр, приоткрой, окно, – попросила Екатерина Михайловна.

Стас подошел к окну и повернул ручку. Через образовавшуюся щель в помещение вместе со струями холодного свежего воздуха посыпались крупные снежинки. Екатерина Михайловна задумчиво посмотрела на улицу.

– На дворе ноябрь. Собеседование в мае. Если ты будешь так же усердно заниматься, то у тебя в запасе уйма времени. Ну а теперь мне пора, – сказала она, собирая со стола свои вещи.

– Спасибо, Екатерина Михайловна, до свидания! – выпалил Стас и вылетел из кабинета.

«Ни фига себе, я и французская школа! – воскликнул про себя ошеломленный Стас. – Разве такое возможно? Я его учу—то всего пару месяцев по—настоящему. А до этого что? Так, сам ковырялся в учебнике. Как оказалось, только грамматику боле—менее освоил, а произношение было ни туда, ни сюда. Да и сейчас, по—моему, оно хромает», – размышлял ошеломленный Стас, оказавшись в коридоре.

Холл оживленно гудел. Старый начищенный мастикой паркет поскрипывал под ногами, словно свежевыпавший снег. Стас подошел к Кеше, который стоял в кругу незнакомых ребят и о чем—то горячо спорил с невысоким длинноволосым парнем. Заметив приближающегося друга, Кеша что—то сказал приятелям на прощание, отчего те захохотали, и присоединился к Стасу. – Погнали скорей, а то через пару минут физика начнется, – поторопил Кеша.

– Это с кем ты базарил? – спросил Стас друга на ходу.

– Да это Антоха Чумаков из девятого б. У наших паханов гаражи рядом. Вот он все пытается меня переспорить, что их двенадцатилетний мерседес лучше нашей двадцать первой волги, которой уже лет сорок. Еще ее и рухлядью, гад, назвал.

– А что, не так?

– Конечно, нет! У них местами сквозная коррозия, и это всего через двенадцать лет. А на нашей тачке еще мой дед колесил. Есть, без базара, ржавчина. Но такой металл, как у двадцать первого волгана, хрен разъешь и за сто лет. Батя говорит, что раньше по уму делали и не жалели качественного железа. А сейчас у производителя задача кое—как дотянуть до конца гарантии, а потом извините, будьте любезны в течение нескольких лет привезти в сервис как минимум половину стоимости вашего авто. Такая вот технология. Японцы, правда, говорят, пока еще марку держат. Да и то не все.

– Ты хочешь сказать, что твой батя на ней до сих пор ездит? Чего—то я вашу волгу ни разу во дворе не видел, – усомнился Стас.

– Пахан, ты сам знаешь, – полушепотом сказал Кеша, – бухает периодически. На работу его водила на служебной машине возит. А на своей тачке он в выходные по гаражу круги почета нарезает перед соседями—собутыльниками. Тормозами своими хвастается. Она как вкопанная останавливается. Кстати, а чего от тебя Кате понадобилось?

– Военная тайна, – ответил Стас.

– Какие еще тайны? Ты чего—то, попутал, Мальчиш—Кибальчиш хренов…

– После уроков расскажу, господин главный буржуин, – сказал Стас, вместе со звонком входя в класс физики.