Я честно собираюсь возмутиться, но Морозов окончательно наглеет, и его рука пробирается под резинку моих домашних брючек.

— Морозов! — шиплю я со стоном.

Я хватаю его за руку, впиваюсь в смуглую кожу ногтями, оставляя следы.

Слышу, как дыхание Демьяна сбивается, а движения его пальцев становятся все более настойчивыми, откровенными, бесстыжими.

Я не знаю, какие именно точки этот гадкий Морозов умудряется отыскать на моем теле, но меня точно парализует жаркими, пронизывающими спазмами. Я прогибаюсь, послушно подстраиваюсь под рельефы мужского тела. Пытаюсь хотя бы заглушить стон.

И совсем не могу справиться с ураганом, что все сильнее разрастается глубоко во мне.

Крепко зажмуриваюсь. До крови прикусываю губу. Мне кажется, что мое тело плавит дикое пламя, от которого нет спасения.

Мне хочется кричать на Демьяна, чтобы прекратил меня мучить, чтобы перестал… И чтобы продолжал делать то, от чего, я уверена, мне станет стыдно после.

Ловкие пальцы скользят глубже. Меня накрывает горячей волной, топит удовольствием. Я забываю обо всем. Тянусь к источнику моего персонального ада…

— Млять! — слышу я хриплый голос Демьяна.

Его рука внезапно замирает, когда я стою балансирую на краю пропасти. Мне хочется задушить Морозова собственными руками, прямо сейчас. И попросить, чтобы не останавливался.

Но он стремительно вскакивает с постели и смотрит на меня так, словно это мои пальцы только что хозяйничали в его штанах, а не наоборот!

— Это не сон! — выдыхает он, дышит сбивчиво.

Меня сносит с кровати. Мне стыдно от того, что случается со мной минуту назад. И я не знаю, как вообще себя вести.

— Черт, Талия, я думал, что сплю, — продолжает говорить Демьян.

Меня убивает то чувство вины, что плещется во взгляде Морозова. Выходит, он действительно считал, что спит. Более того, на моем месте в его сне была совсем другая девушка. Да?

— Проваливай! — резко приказываю я. — Не было ничего. Не волнуйся, я никому и ничего не скажу Считай, уже забыла!

Я тороплюсь спрятаться от Демьяна, закрыться от него в ванной комнате, потому практически бегу.

И когда уже толкаю дверь, чтобы оказаться наедине со своим позором и, что уж скрывать, первым оргазмом в моей жизни, Морозов оказывается рядом.

— А я все прекрасно помню! — шипит он.

— Эй! — возмущаюсь я, когда Морозов ловко припирает меня спиной к стене.

Теперь все иначе. Его руки тут же пробираются под мою одежду, ныряют, стискивают, сжимают, гладят.

— Отпусти меня! Живо! — требую я, но натыкаюсь на яростный горящий взгляд.

Новую порцию моего возмущения Морозов стирает своим ртом. Тот поцелуй, что случается в снегу, ошеломил меня.

Этот — заставляет плавиться мысли. Я хочу оттолкнуть парня от себя. И даже давлю ладонями на его плечи. Но, спустя секунду, уже впиваюсь пальцами в крепкие мышцы, зарываюсь в волосы на затылке, царапаю кожу.

Мое тело рассыпается на сотни осколков. Меня скручивает, прошивает каждую клеточку удовольствием.

И все вокруг, словно в тумане. Очень медленно яростные и жадные поцелуи Демьяна превращаются в неспешные и нежные. Я послушно отвечаю на них и стараюсь не думать о том, что мы поступаем неправильно. Так нельзя. Мы ведь сводные брат и сестра.

— Понравилось? — слышу хрипловатый шепот на ухо, а губы прихватывают чувствительную кожу на шее. — В следующий раз будет лучше.

Меня бросает в реальность. Я вздрагиваю всем телом. Отталкиваю Морозова от себя.

— Не будет следующего! Ясно?! — шиплю я. — Отвали от меня, или я отцу позвоню!

Я вижу, как Демьян меняется в лице. Зло щурится. Упирается руками в стену рядом с моей головой. Его взгляд швыряет в меня молнии. А крылья носа раздуваются так, словно парень жадно хватает мой запах.