И вот не знаю, стал бы его выполнять, наутро протрезвев, но девчонка сама нарвалась. Подкараулила меня возле ванной, в глаза заглядывала каким-то щемящим взглядом. Опять мне душу ковыряла своим нафиг не сдавшимся дружелюбием.

В общем, отправив её на кухню, я не только быстро оделся, но и установил телефон с включенной камерой так, чтобы обзор на мою кровать был. Дальше дело техники. Небольших приставаний будет достаточно, потом смонтирую, как надо. Лёша из тех, кто заморочен у девушки первым быть, его и обычные обжимания отвратить могут. Но для правдоподобности зажму её пооткровеннее. Всё равно, уверен, ей такое не впервой.

Пока Мила рассказывала мне всю правду, которая лишь поначалу удивила и раздавила, а потом опять знакомой пустотой отозвалась, размышлял, а нафига оно мне. Пусть бы катилась к Лёше, сами разберутся, не маленькие. Я что, хочу побольнее принцессе сделать? Подсолить ей в чём-то? Отыграться?

Чуть было на попятную не пошёл со всем этим и не выставил её вон в разгар очередных сочувственных речей. Но отчасти назло себе выпалил про объятия. Первая ж херня, что в голову пришла, чтобы подтолкнуть девчонку к действиям и чтобы сама ко мне потянулась. Да, для видео. Потому что никакого отступления не будет. Может, хотя бы так мне станет легче и успокоюсь уже наконец.

**************

Мила так нежно меня обнимает и поглаживает, будто между нами и нет стены безразличия, непонимания и разности. Словно мы родные, а не чужие. Так и чувствую, насколько девчонка стремится окутать меня своим теплом. Слишком ощутимым, чтобы быть притворством.

От этого странно тянет где-то внутри, и я вдруг чувствую, что близок к тому, чтобы и вправду жалко внимать девчачьей поддержке. Хотя хрен там нуждаюсь вообще в этом. Мне уже давно нет дела до прошлого, а вопросы смерти отца уж точно не ей выливать.

Слегка склоняюсь к её шее, делая этим действием наши объятия более неоднозначными. Мила внимает. Замирает и мелко дрожит. Но ведь не отстраняется.

Слегка веду носом по её шее, вдыхая какой-то цветочный запах тёплой кожи. Дело секунды, но ощущается почему-то остро, и уверен, что не только мной. А потому больше нельзя медлить, пока Милка не очухается и не испортит всё. Напористо и на этот раз очень даже однозначно пошло веду ладонями по её телу, в итоге удобно устроив их ей на заднице, которой недавно крутила в тех чёртовых шортиках.

Девчонка предпринимает попытку подорваться с места, но я лишь усиливаю хватку. Желание довести план до конца, расковырять непонятный надрыв между нами и избавиться от него открыто враждебными действиями вдруг смешивается с диким и почти нездоровым азартом добиться отклика. Увидеть, как Мила стонет от меня. Плавится в моих руках, тащится от моих поцелуев и тянется ко мне.

— Ты! — зло шипит она, непонятно что выражая этим словом. А может, сразу всё.

На этот раз Мила пытается отстранить меня, а не вырваться сама. Но я молниеносно пресекаю и это попытку. Перехватываю её запястья и заваливаю нас обоих на постель. Так легко и почти беспрепятственно, будто у неё и силёнок нет. Ну или не подключает их по-настоящему…

От этой мысли неожиданно прошибает. Жадно подминаю девчонку под себя, прижимая к кровати всем весом. Пугающе быстро вхожу во вкус и отчаянно хочу добиться отклика, а не вялых трепыханий.

— Расслабься, — успокаивающе говорю, глядя на распластавшуюся подо мной Милу. — Не собираюсь я на тебя набрасываться.

Вот только самому с трудом верится в свои слова. Я не собирался переводить всё в секс, но если она подастся… Тут я уже за себя не ручаюсь, потому что возбуждение накрывает неконтролируемой волной. И «набрасываться» я, конечно, буду, пусть и не так, как действительно хочется.