вещь. Она не хочет меня забывать, а хотела бы – уже выбросила.

– Я тебя не понимаю… – шепчет Карина и я успеваю зацепить ее взгляд, направленный на ее сережку в моем ухе.

Подхожу к девушке ближе, почти вплотную, и наклоняюсь к ее лицу:

– Я не хочу слышать твоих оправданий, мне сейчас плевать на то, что ты сделала. Я пришел не к сводной сестре и не к предавшему меня переводчику. Я пришел к красивой женщине, которую хочу. К той, кого было мало.

Выдаю на одном дыхании и сам не понимаю, откуда в моей голове берется эта херота, так удачно складывающаяся в будоражащие чувства фразы. Но ответа нет и это злит, оскорбляет меня. Я не тот, кто будет играть в игры, и не тот, кто будет бегать за кем-то.

– Если я уйду, я больше не вернусь, Карина, – давлю я.

И это так. Это мой принцип, я не могу позволить себе возвращаться просто потому, что тогда мое слово не будет стоить ни гроша. И, конечно же, тогда пострадает мое самолюбие.

– Нет, – едва слышно выдает Карина и я вижу слезы, стоящие в ее глазах.

Н-да, не получилось. Меня переполняет такая вселенская обида и боль, что мне лучше поскорее убраться отсюда, пока я не высказал этой заразе всю правду в лицо! Ну какая же упрямая и гордая гадина!

– Прощай, Карина, – бросаю напоследок я и выхожу из квартиры.

Захлопываю дверь и несколько минут стою, стараясь отдышаться. Почему-то сейчас чувствую себя пиздец каким отверженным и оскорбленным, и мне от этого обидно еще сильнее. Никогда так обидно из-за отказа не было, а тут, блять, аж выворачивает. Наверное, потому что дело не только в отказе…

Нет, ей Богу, любая другая бы с порога набросилась за одно то, что я приехал к ней ночью под дождем, а мисс Хилл выперла!

Спускаться с высотки по лестнице то еще удовольствие, но эти монотонные шаги должны успокаивать, и поэтому, немного подумав, я отхожу от лифта к лестнице.

Интересно, отдай я ей фотографию и расскажи про то что я знаю все – она бы пустила и поговорила или еще быстрее вытолкала за дверь? Думаю, второе.

Что теперь делать? Карина из клуба – испарилась, как будто и не было ее, снова ехать в клуб? Что делать, вашу ж мать?! Напиться, наверное, отличная мысль.

Прохожу почти целый лестничный пролет и вдруг слышу хлопок двери и знакомый голос:

– Лекс!

Он эхом разносится по этажу, отчего я останавливаюсь и пытаюсь понять – мне послышалось или это и правда ее голос?

– Черт! – слышу как она яростно стучит по кнопке лифта. – Черт!

О как!

Как можно тише поднимаюсь на лестничный пролет, по которому успел спуститься, и прислоняюсь спиной к стене. Вижу как Карина нервничает, на ее щеках и шее красные пятна, она закрывает рот рукой а в глазах слезы. Она часто дышит и очень психует, ожидая лифта. За этим зрелищем наблюдать можно вечность, но как-то нечестно…

– Карина, – зову я и она резко поворачивается в мою сторону.