Они меня тоже отпускают, но заметно, что все нервничают. Их напряженные лица и попытки превратить нас в сплоченную команду, летят в бездну, с громким свистом. Я убеждена, что это не будет возможно никогда.

Иду в сторону бассейна, однако, в этот момент слышу напряженный голос. Тут же прячусь за стену дома.

– Твою мать! – это вроде бы голос Демида, они блин так похожи, что когда их не видишь не понимаешь, кто вообще говорит: – Ты должен там появляться! Иначе скоро все всё узнают.

– Все под контролем! – вот эта хрипотца точно старшего: – Не кипишуй, Дем.

– Леон, – он даже буквально цокает: – Тебе лучше станет…

Слышу его усмешку, и даже представляю с каким лицом он смотрит сейчас на брата.

– Мне уже не станет лучше, – снова Демид матерится, и я слышу удаляющиеся шаги.

Хмуро пытаюсь понять о чем шла речь, но в голову лезут одни идиотские мысли. Тот факт, что лучше ему не станет, это точно.

Он больной на всю голову.

Но почему слышалась отчетливая тревога в голосе младшего брата?

Выхожу из своего укрытия, и двигаясь ближе к ненавистным папоротникам, наблюдая, как за забором стоит макушка Леона около своей машины, затягиваясь сигаретой.

Не могу уснуть, ворочаюсь уже около двух часов, уже и музыку включала, и пыталась почитать. Но не выходит. Мне то неудобно, то слишком жарко, то слишком светло…

Рычу и сажусь на кровать, растрепав волосы.

В этот момент слышу то ли голоса, то ли какие-то звуки.

Аккуратно встаю, выглядывая из-за шторы, и в этот момент вижу, как очевидно нетрезвый Астахов старший дерется с кустами папоротника.

Увлекательное занятие.

Парень спотыкается, но побеждает битву, и удержавшись благодаря руке, которой приземлился на газон, встает и идет дальше.

Очевидно, кто-то перебрал.

Замечаю в его руке бутылку какого-то напитка, который он пьет прямо с горла. Да уж сейчас король больше напоминает какого-то запойного бомжа. Рубашка то ли разорвана, то ли растянута, волосы в полном беспорядке, а рот он вытирает рукавом.

Жалкое зрелище.

Слышу, как он что-то говорит, или поет.

Боже.

Он ведь, действительно, поет.

Мигом бегу к кровати, чтобы заснять это на телефон, будет шикарное хоум видео, зато одежду он мою больше точно не тронет.

Гад.

Включаю камеру, но вспышки нет, и видны лишь очертания парня, однако, когда он останавливается у невысокого уличного фонаря, и смотрит в небо, отчего-то вся забавность уходит.

Он держится за столб фонаря, а я четко вижу, что он стоит с закрытыми глазами, и на лице тянется горькая ухмылка. Продолжаю держать телефон, но сама смотрю на парня сквозь стекло, а не экран.

Есть в нем что-то… я даже не знаю, как это объяснить. Но в глазах, что высокомерно являют себя этому миру, будто есть щель, которая откроет тебе запутанный коридор с множеством закрытых дверей.

Замечаю, как Демид появляется сбоку, со стороны бассейна, и спешным шагом идет к брату. Хлопает его по плечу, и они обнимаются.

Черт.

Это точно странная ситуация…

А потом он помогает старшему облокотиться на его плечо, и пытается провести. Но у того буквально ноги заплетаются. Демид бросает взгляд в мою сторону и я резко убираю телефон. Дурацкий ночник служит тем источником, что меня выдал.

Они оба направляются ко мне, а я даже отскакиваю от окна.

Демид, придерживая своего пьяного родственника, стучит костяшками, и указывая головой, просит открыть дверь.

Глядя на его серьезное лицо, на котором сейчас нет привычной соблазнительной улыбки, я все же открываю.

– Спасибо, – тянет он.

– О-о-о! – тут же подключается старший, а я даже глаза закатываю: – Сказка, да?! Отмыла тачку?! – хмурит он брови, и кажется, его глаза ничего не видят перед собой, настолько они не в фокусе.