Отложил бинокль в сторону. Невозможно. Постоянно натыкаюсь на мужские задницы и вздутые бугры. Походу мужики в балете не растяжкой меряются, совсем нет.

Ладно, может, я ошибся спектаклем. А может, участие моей балеринки отменили. Не дай бог заболела… Но если не появится, уйду после первого акта.

А может быть и так, что я ее просто не узнаю. И тогда задерживаться нет никакого смысла.

Слева громыхнуло «Браво!», и я аж подпрыгнул. За что «Браво», кому? Барашку? Да вы с ума сошли!

А вот шут молодец. Хорошо вертится. Даже сам похлопал ему. Сдержано, по-мужски.

Ой, опять Барашек. Да что такое? Теперь из кубка бухает прямо на сцене. Где лебеди, я вас спрашиваю? Я вообще туда попал?

– Извините, – шепчу паре сбоку.

Ноль эмоций.

– Прошу прощения! – уже громче.

Женщина дернулась и аж побелела от возмущения, но зато посмотрела на меня. Я улыбнулся. Потом вспомнил, что все еще в маске.

– Не подскажете, это какой балет? – перешел сразу к сути.

Она выпучила глаза.

– Да как вам не стыдно, молодой человек! – поджала губы и отвернулась.

Да чтоб вам пусто было. Сорок минут прошло, а я только Барашью задницу рассмотрел со всех ракурсов. Где справедливость?

А, ну вот, музыка знакомая, значит, это все-таки «Лебединое озеро», но где моя балеринка, непонятно. Что за Кощей прыгает вокруг Барашка? Убивать его будет? Я не против. Кончайте уже, и я пойду. Дурацкий вечер, глупое решение. Еще и сотка за бинокль.

Ну вот и лебеди. И много…

Не знаю, где была моя голова, когда я думал, что узнать балеринку будет проще простого. Может, сразу уйти, не дожидаясь? Но эти справа снова шикать будут. Должно же это уже закончиться?

Вдруг кто-то появился в центре. В белом. Тонкая. Гибкая. Воздушная.

Боже…

Я даже приподнялся в кресле. Чуть не встал во весь рост, но вовремя опомнился. Потянулся к биноклю. И ощутил, как сердце запнулось в груди.

Узнал.

Обычные люди неспособны ходить вот так, на носочках, как это делает балеринка сейчас. Танец давно стал частью нее, ведь в каждом ее движении даже вне сцены угадывались эти гибкость, податливость и изящество, которые шквалом эмоций прокатываются по моему телу.

Понимаю, что голова идет кругом, а перед глазами темнеет, потому что с момента, как она выпорхнула на сцену, сижу не дыша. Так боялся пропустить малейшее движение. А я хочу запомнить ее всю.

Не пропустить даже самый легкий наклон головы, впитать в себя ее изящество. Стать лучше благодаря ей.

Барашек, естественно, не остался в стороне. Тут же стал трясти бубенцами. Совсем как тогда на улице, возле академии. А я едва не разорвал бинокль пополам, когда обе его руки оказались у балеринки на талии.

Она ведь с ним только танцует?

Или все-таки встречается?

А если он даже стал ее первым?..

Нет, чертов Барашек, не целуй ее! Хотя бы не у меня на глазах!

Видели, видели, как она увернулась? Не нравится он ей, как пить дать. Нет у них ничего общего или я вижу только то, что хочу.

Ведь она с детства в театре. Может, ее заводят мужики в лосинах. И тогда у меня нет ни одного шанса. Их и так немного, но лосины – это контрольный.

Да, мужик в черном, молодец, гони этого петуха от своих лебедей. Ошиваются тут на озерах всякие. Полным-полно других танцовщиц, видели в прошлой сцене, нечего к балеринке приставать. И не надо руки заламывать, Барашек! Тебе никто не верит. Твоя задница и то играет лучше.

Боже…

Как высоко она, оказывается, ногу может поднять. И даже в такой позе наклониться? Так низко?..

Я же теперь никогда этого не забуду.

И как она двигает руками, как будто за ее спиной и правда крылья. Будто вот-вот оторвется и взлетит на самом деле над сценой.