Сейчас его губы не улыбаются. А взгляд не излучает интерес.

Он мрачный. Недовольный. Злой.

Между роскошными густыми бровями, на одной из которых выбриты две тонкие диагональные полоски, собрались морщины. Сами брови хмуро изогнуты. Чувственные губы недовольно поджаты.

– Ну?! – рявкает, побуждая ответить.

– Твои волосы стали короче, – говорю я и тянусь к его голове, но Ян отталкивает мою руку, неслабо шлепнув по ней.

Хорошо, меня защищает кожаный комбинезон. Наверное, было бы больно. Скривив губы, окидываю Яна очередным презрительным взглядом.

– Так какого хера вы с твоей мамашей забыли у меня дома?

– Это дом Егора Адамовича, – напоминаю мажору, который вообще берегов не видит.

Ян всегда был таким. Считал, что ему принадлежит весь мир по праву рождения. Но из-за его безмерного обаяния и власти, которые сочились из каждой поры, ни у кого эти его убеждения даже не вызывали сомнений.

А сейчас меня это бесит. С какого фига он взял, что владеет целым миром? Ох, как же чешутся руки и другие части тела от желания доказать Веберу, как сильно он ошибается. И я даже догадываюсь, как сделать так, чтобы посильнее столкнуть его с его персонального пьедестала.

– Блядь, как же ты бесишь, – цедит и, легонько стукнув меня затылком о дверь, отрывается.

Делает несколько шагов в сторону балкона, но тормозит, когда слышит мой вопрос:

– Что, даже не обнимемся по старой дружбе?

Ян медленно поворачивается вполоборота и смеряет меня таким взглядом… будто… я не знаю… я какая-то вошь. Или грязь на его ботинках. Или бомжара, пришедший в его дом, чтобы запачкать белоснежные простыни из египетского хлопка.

Внутри меня разгорается пожар. Он заставляет кровь закипеть, а всю ярость подняться на поверхность.

Как он смеет так смотреть на меня?!

Да что он сам из себя представляет?!

Единственная его заслуга – это то, что он родился у своего отца! Все! Больше ничего!

Ну что ж…

Я хотела по-хорошему. Но Вебер, кажется, выбрал воевать со мной. Если он думает, что я все еще та пятнадцатилетняя девочка, которая заглядывала ему в рот и ловила каждое слово, он сильно ошибается.

Сверлю взглядом сначала одну сережку – ту, которая у него в ухе, – а потом и вторую в носу, борюсь с собой, чтобы не броситься на этого мудака разъяренной фурией. Расцарапать его надменную красивую рожу, выдрать с мясом пирсинг, разодрать татуированные руки и выцарапать черные, словно ночь, глаза!

– Мы никогда не дружили, – бросает Ян презрительно и выходит на балкон.

У нас он общий. К сожалению.

Пока Вебер был с друзьями где-то загородом, я успела обследовать и его комнату, и балкон.

Из рассказов его отца я поняла, что Ян с ним не живет. У него своя берлога. Но иногда проводит несколько дней у отца. Они вроде как восстанавливают отношения после развода с матерью Яна. Так что сын гостит у отца время от времени.

Вообще я думала, после того, как мы с мамой переедем в дом Егора Адамовича, Ян либо свалит, чтобы не видеть нас, либо, наоборот, останется, чтобы нас отсюда выжить. Будь я на его месте, выбрала бы, наверное, второй вариант. Ну, если бы у меня была цель избавиться от новых родственников.

А вообще я личность дружелюбная и постаралась бы подружиться с новыми членами семьи. Разве плохо иметь брата или сестру? Я всегда мечтала о старшем брате. Правда, не о таком мудацком заносчивом типе, как Вебер, но выбирать не приходится.

Может, правда попытаться поговорить с ним?

Сейчас он остынет, успокоится, и мы сможем все обсудить. В конце концов, мы не те, кем были почти пять лет назад. Мы повзрослели, поумнели. Должны уже не действовать импульсивно.