. Новая технология позволила распространять знания, долгое время являвшиеся монополией небольшой касты, «далеко за пределы узкого круга лиц, которые могли позволить себе дорогостоящие рукописные издания. Отныне доступ к знаниям стал дешевле для сотен и тысяч людей», пишет М. Новак[37]. В. А. Афанасьева отмечает, что «после изобретения печатного станка любая рукопись, а затем и иной материальный носитель произведения могли быть быстро и относительно дешево размножены, а технические новинки стали приносить ощутимые преимущества перед конкурентами и внедряться в производство значительно быстрее»[38]. Именно изобретение Гуттернберговского станка стало предпосылкой появления первых правовых актов, регулировавших сферу отношений, традиционно относимых к предмету авторского права.

Первые источники авторского права появились в XV–XVI веках в итальянских государствах, когда отдельным издателям и авторам власть стала раздавать привилегии на осуществление печатания книг. По свидетельству К. П. Победоносцева, «вначале исключительное право автора на свое произведение представлялось исключением, основанным на привилегии, защищавшей от перепечатки, так что последняя оказывалась настолько противозаконной, насколько нарушала эту привилегию»[39]. К эпохе Высокого Средневековья относятся привилегии Венецианской республики, Флоренции, Франции, княжества Вюрцбург, городов Страсбург, Майнц, Базель и др.

Путем дарования монополий на произведения в основном защищались имущественные интересы издателей (точнее, книгопечатников, поскольку в то время не существовало издателей в нынешнем понимании). Как отмечает Л. А. Алехина, «без какой-либо формы охраны от конкуренции путем продажи незаконных копий инвестирование в печатание и продажу книг было опасным и рискованным предприятием, многие разорялись. Усиливался нажим в пользу обеспечения какой-то формы охраны, и она появилась в виде привилегий, предоставляемых различными властями»[40]. Для ранних привилегий вообще нехарактерно их дарование автору. Например, книгопечатная привилегия князя-епископа Вюрцбургского (1479) была дарована просто «самым опытным мастерам в этом ремесле» для того, чтобы «печатать богослужебные книги в точности и наилучшим образом»[41]. Поэтому привилегии имели в большей степени технологическое значение. И хотя в некоторых источниках, например, Имперской привилегии Арнольта Шлика на его книгу «Зерцало изготовителей органов и органистов» 1511 года[42] и в Патенте Оттавиано Петруччи «на печатание полифонической музыки для голосов, органа и лютни» 1498 года[43], прослеживается идея охраны «труда и таланта» автора от различных «похитителей», перепечатки и даже переработки (перевода), предоставление правовой охраны, очевидно, связано с тем, что они самостоятельно занимались коммерциализацией своих прав на произведения. Таким образом, подтверждается исторически, что целью предоставления привилегий изначально было далеко не поощрение творческой активности неординарных личностей.

Со временем дарование привилегий стало еще и важным инструментом цензуры. Как пишет Ф. Ридо, первоначально «критерий для предоставления королевской охраны был, по большей части экономическим, хотя мы должны также принять во внимание, что присуждение привилегии могло быть обусловлено характером книги. В эти первые десятилетия XVI века привилегия, в основном экономическое приспособление, еще не использовалось королевской властью в негативном аспекте – с параллельной целью усилить цензуру».[44] Однако, ситуация быстро изменилась. Из привилегии Вюрцбугрского князя это следует явным образом. Главная задача предпринятой князем систематизации молитвенника состояла в том, чтобы избавиться от «неподходящих и неполезных», а на самом деле нежелательных текстов. Князь «использовал довольно продвинутые методы «информационного контроля» и стратегию в отношении печати, так что они служили его политическим и религиозным целям», отмечает Ф. Кауол