При внимательном рассмотрении деспотизма он представляется нам необходимым следствием течения времени, склонностей человеческого сердца и пороков государственных конституций. Покажем же, каким образом, пользуясь их защитой, глава свободной нации узурпирует звание вождя и затем ставит собственный произвол на место законов. Рассмотрим все великое множество приемов, к которым в дерзком святотатстве прибегают государи, дабы подорвать существующий порядок; проследим их черные замыслы, их низкие козни, их тайные уловки; войдем в подробности их пагубной политики, разоблачим это искусство обмана в его основах и, наконец, постараемся понять общий дух и обрисовать в одной картине все те происки, которые повсеместно угрожают свободе. Но развивая столь обширный предмет, будем меньше считаться с последовательностью времени, чем с самым существом дела.

Стоит только народу однажды доверить кому-либо из своих детей опасное сокровище публичной власти и вручить ему заботу о соблюдении законов, как, постоянно скованный этими законами, народ рано или поздно видит свою свободу, свое состояние, свою жизнь отданными на произвол вождей, избранных им же самим для их защиты.

А государь, стоит ему только взглянуть на вверенное ему сокровище, как он уже стремится позабыть, из чьих рук оно получено. Преисполненный самим собой и своими замыслами, он с каждым днем все более тяготится мыслью о своей зависимости и не упускает ничего, чтобы от нее избавиться.

В государстве, лишь недавно основанном или преобразованном, нанесение явных ударов свободе и попытка сразу же разрушить ее здание было бы слишком безрассудным предприятием. Когда правительство открыто стремится силой овладеть наивысшей властью и подданные замечают стремление их поработить, они всегда одерживают верх. После первых же попыток со стороны правительства подданные, сплотившись против него, тотчас же лишают его плодов всех его ухищрений, и тогда, коль скоро правительство не проявит крайней умеренности, наступает конец его авторитету.

Вследствие этого обычно государи приступают к порабощению народов не с помощью указанных мероприятий. Они начинают издалека, прибегают к тайным политическим ухищрениям. Так путем неослабных усилий, путем едва заметных изменений и нововведений, последствия которых различимы лишь с трудом, молча идут они к поставленной цели.

Добрый государь – ведь это благороднейшее из созданий творца, как нельзя более прославляющее человеческую природу и олицетворяющее природу божественную. Но на одного доброго государя – сколько в мире чудовищ!

Почти все они невежественны, напыщенны, надменны, преданы праздности и наслаждениям. Большинство из них бездельники, трусы, грубияны, гордецы, не способные ни к какому похвальному деянию, ни к какому благородному чувству. Кое-кто из них обнаруживает нрав деятельный, познания, способности, талант, отвагу, великодушие; но справедливости, этой первейшей из королевских добродетелей, они лишены вполне. Наконец, и среди тех, кто был рожден с наклонностями наиболее счастливыми, у кого эти наклонности получили наилучшее развитие, найдется едва ли один равнодушный к расширению своей власти, к возможности распоряжаться по своему усмотрению; хотя бы один такой, кто в стремлении стать деспотом не был бы готов стать тираном.

Любовь к всевластию, естественно, присуща людскому сердцу, которое при любых условиях стремится первенствовать. Вот основное начало тех злоупотреблений властью, которое совершают ее хранители; вот источник рабства среди людей.

Начнем с того, что бросим взгляд на более или менее сильную склонность народа к сохранению своей свободы. Затем мы рассмотрим средства, пускаемые в ход, чтобы ее разрушить.