Неожиданно ее телефон зашелся хриплым голосом любимого Ольгиного шансонье. Надо же! Оля сама позвонила. Небывалый случай. Сегодня же…

Люсенька скосила взгляд на стену, на вечный календарь из слоновой кости – подарок отца Алекса к ее двадцатой годовщине. Ну да, все верно. Сегодня рабочий день. А Оля, когда на работе, не то, что не звонит, на их звонки никогда не отвечает.

– Да, дорогая, привет. С Новым годом! Прости, что не позвонила, как прилетела, – защебетала Люсенька, не давая подруге рта раскрыть.

– И тебя с Новым годом, Люси, – вздохнула Оля. – Ты дома?

– Да.

– Алекс у тебя?

– Нет, он вышел за продуктами. Собирался еще к родителям заскочить, – принялась врать Люсенька, жутко страдая в глубине души от того, что лжет любимой подруге.

– Вот и хорошо, что его нет, – оборвала ее вранье, а заодно и муки совести Оля. – Я сейчас приеду.

– Куда? – переполошилась Люсенька. – Ко мне?!

– Да. К тебе. Есть серьезный разговор.

– Но сейчас разгар рабочего дня, Оля. Ты же никогда… – Люсенька замотала головой в разные стороны.

– Из всяких случаев бывают исключения, Люси, – снова перебила ее подруга. – Никому не открывай. Поняла?

– Даже тебе? – попыталась пошутить Люсенька.

– Мне откроешь. Больше никому. Даже Алексу!

– Но что?! Что такое случилось, Оля?!

– Я же сказала, есть серьезный разговор, детка. Все. Жди.

Если она сейчас начнет снова говорить ей гадости об Алексе, то она…

То она, честно, уже не знает, как реагировать! Она ведь сама узнала о нем такое! А Оля и Кира неоднократно делали намеки на то, что Алекс балуется кокаином, но Люсенька предпочитала их не слушать. И когда на отдыхе пару раз заметила в ноздрях любимого белую пыль, то решила, что это от цветочной пыльцы. Алекс любил гулять по саду их отеля. А там все так буйно цвело, что она даже ни о чем таком не подумала.

Но когда вошла в душ и обнаружила Алекса стоящим на коленях перед унитазом… перед унитазом с закрытой крышкой… То все сразу и поняла. И тут же вспомнила девочек. Как они пытались открыть ей глаза на правду. И от этого ей было больнее вдвойне.

Они знали, а она нет! Они ужасались, а она предпочитала ничего не замечать. Дурочка такая. Так же нельзя!

Люсенька переоделась из домашнего шелкового костюма в трикотажный, цвета спелой вишни, и пошла в кухню что-нибудь приготовить им с Оленькой. Ни она ничего не ела уже много времени, ни Ольга. Это она знала наверняка. Подруга вспоминала о еде, лишь когда ей об этом напоминали. А если учесть, что вчера закончились затяжные выходные дни, то страшно подумать, как Оля питалась все эти дни. Наверняка в холодильнике пусто.

Звонок в домофон прозвенел, когда она уже успела взбить блендером овощную пюрешку – вкусную, красивую, воздушную.

– Да, да, – пропела Люсенька нежно в трубку.

– Открывай, это я, – скомандовала Оля. – Квартиру пока не открывай. Пока я не позвоню в твою дверь.

Люсенька послушно нажала кнопочку. И недоуменно уставилась на свою входную дверь.

Да что происходит-то, что?! Что такого могло случиться с ее подругой за эти дни? Она же никого и никогда не боялась. Она даже в машине никогда не пристегивалась, хотя гоняла с бешеной скоростью по дорогам. Она не опасалась вступать в перепалки с серьезными парнями в барах и клубах. Хотя их мышцы и оттопыренные пиджаки намекали на то, что парни сильны и, возможно, даже вооружены. Ольгу это никогда не смущало. Она была вздорной и конфликтной. Но это, конечно, же только с посторонними. С ними – с ней и с Кирой – она была совершенно другой. Она была спокойной, доброй, могла позволить себе быть слабой и не выпендриваться.