Где были ее глаза, когда она его выбирала? Где был ее разум, когда она на него ставила, пытаясь связать с ним свою жизнь, свое будущее?

– Скотина, – прошипела Люсенька, непривычно выругавшись, стоило ей переступить порог.

– Прости, – сиплым голосом отозвался Алекс, глядя на нее потухшими ввалившимися глазами. – Прости меня, Люси. За все. Но тебе точно не стоило приезжать.

– Почему? Потому что ты с девушкой?

Они все еще топтались возле его входной двери. Он все еще не давал ей возможности пройти.

– Нет, я не с девушкой. Но видишь, я какой!

Он провел растопыренной ладонью по лицу. Взъерошил волосы. Одернул грязную в пятнах футболку, покосился на свои спортивные трусы.

– Вижу, – кивнула она со вздохом и пошла в гостиную.

Алекс дышал ей в затылок.

Люсенька вошла, ужаснулась бардаку. Стряхнула грязные вещи Алекса с дивана на пол, села.

– Что это, Алекс? – Ткнула она пальчиком в груду его грязных вещей. Брезгливо поморщилась. – У тебя нет стиральной машинки? Домработница не знает, как ею пользоваться?

– Домработница ушла. Ты же знаешь, они у меня не задерживаются. – Алекс сел на пол у нее в ногах, погладил носы ее сапог. – Новая обувь, Люси?

– Ты опять забыл ей заплатить, – покивала она, подбирая ноги. – А сам ты машинкой не умеешь пользоваться. Понятно. Ну что? Пойдем, научу?

– Нет, не надо. Все я умею, Люси. Ты мне лучше… – Алекс жалко улыбнулся. – Одолжи денег, а?

– Никита! – с выражением проговорила Люсенька и подняла вверх указательный пальчик. – Калин!

– Ну, вспомнил я, вспомнил этого неудачника. И что? Обычный. Серый. Невыделяющийся. Не выдающийся.

– Это я и без тебя знаю.

– Еще бы тебе не знать! Он за тобой тенью ходил. А ты его даже не замечала.

– Тебя заметила на свою голову, – проворчала она и покосилась на пятна на его футболке. – Мог бы что-то и поприличнее надеть.

– Все в стирке, малыш. – Он глупо хихикнул и пнул ногой ворох грязной одежды. – Или почти в стирке.

– Ужас! – Люсенька закатила глаза.

– Сам в шоке, – пробормотал он, округляя глаза в притворном ужасе. – Денег дашь?

– Чем он теперь занимался? – будто не слыша его, спросила Люсенька. – Помнится, он подавал большие надежды на факультете. На последнем курсе начал писать кандидатскую. Я ничего не путаю?

– Нет. Начал. Написал. Потом защитился. Работал на кафедре. За гроши. Жена от него сбежала.

– Жена? Он женился?

– А почему тебя это удивляет?

Алекс откинулся назад, опираясь кулаками в пол за своей спиной, и принялся босой ступней поглаживать носы ее сапог.

«Совсем свихнулся», – решила Люсенька и пересела в кресло.

– Меня это удивляет, потому что он казался мне стопроцентным холостяком, – объяснилась она уже с кресла.

– Нет, Люси. Тебя это удивляет, потому что ты думала, он влюблен в тебя навечно. А он вдруг взял и женился.

– Женился и женился, дальше что? Я имею в виду, после того, как жена от него сбежала, что было дальше?

Алекс совсем немного ее знал, и то догадался, что ей сделалось неприятно от новости, что Никита так быстро зализал раны своей истерзанной души. Он и правда не давал ей прохода. Она даже вздрагивать начала, обнаруживая его повсюду. И он точно уверял, что никто другой ему не нужен. Только она. И вдруг женился. Как-то странно.

Пойми их, мужчин.

– Жена от него сбежала. Он уволился с кафедры. Устроился на какую-то фирму по разработке компьютерных программ. Его заметили. Переманили в другую фирму. Потом в следующую. В общем, Калин полез в гору. Стремительно. За два года он сделал такую карьеру, которой многие добиваются десятилетиями.

И снова Люсеньке сделалось неприятно. Надо же, каким он оказался! Успешным, наверняка обеспеченным. И он так был в нее влюблен. Так в нее влюблен! А она вот, если честно, даже внешности его вспомнить не может. Хорошо, фамилию вспомнила, когда Ольга перечислила ей погибших.