– Ты упустила ту часть истории, которая поможет понять, кто такая Пайпер Хейс. – Я наматываю спагетти на вилку и размахиваю свободной рукой в качестве приветствия: – Я тут новичок.

– Когда Джеффри только пришел в компанию, он разорвал сотрудничество с отцом Пайпер. Все были, мягко говоря, в шоке. Эллиот Хейс работал с Джозефом с самого первого дня.

– Хорошо, но я все еще не понимаю, при чем тут его дочь.

– О, это моя любимая часть! – Воодушевляется Люси, она едва ли не подпрыгивает от переполняемой радости. – Некоторое время Пайпер преследовала Джеффри. Сначала атаковала звонками его телефон, по всей видимости, он перестал отвечать, поэтому она перешла на рабочий. Сводила меня с ума.

– Хорошо, – медленно пережевывая, киваю я. – Может, он дал повод?

Люси с изумлением пялится на меня разинув рот, словно я отрастила вторую голову.

– Боги Египта! Софи, ты же не из тех, кто унижается перед мужчиной, лишь бы он обратил на тебя внимание?

– Боги Египта? – Хихикая, переспрашиваю я. – Я добавлю это в свой лексикон.

– Ты не о том думаешь!

Я закатываю глаза.

– Еще бы, когда речь о Пайпер Хейс.

– Ты не в курсе, да?

– Судя по всему, я вообще полный ноль.

Люси жадно втягивает воздух через нос, из-за чего ее ноздри забавно колышутся, а затем медленно выдыхает. Я наблюдаю за ней с неприкрытым весельем. Она довольно смешная, и у нас есть общая черта: излишняя эмоциональность.

– Это не произведет на тебя должного впечатления, но Пайпер купила Джеффри, а это означает, что совсем скоро она появится тут с таким видом, словно сорвала джекпот. Она любит хвастаться.

Мне становится не по себе. Во-первых, невозможно кого-то купить. Человек не вещь. Во-вторых, кто продает людей? В-третьих, Джеффри не похож на того, кто имеет проблемы с деньгами.

– Что значит «купила»? Нельзя купить кого-то вроде Джеффри. Он…

– О, еще как можно, если отвалишь за него порядка ста тысяч на аукционе. – Люси кивает подобно игрушке на приборной панели в машине. – Эти двое пойдут на свидание. Настоящее безумие!

Спагетти, которые все это время уплетала со зверским аппетитом, встают поперек горла. Желудок отвергает их, выталкивая наружу. Внешне я стараюсь оставаться равнодушной, но внутри штормит. Поделившись со мной, Люси вызвала горькое огорчение, нежели восторг.

Я возвращаюсь в кабинет и, плюхнувшись в кресло, перевожу взгляд на панораму города. Отстойно, должна признать, питать некие чувства к мужчине не твоего полета. Более того, наивно полагать, что он тайно питает их по отношению тебя.

Сегодня крайне нежелательно задерживаться, чтобы не пересекаться с Джеффри. Боюсь не удержать язык за зубами. Меня так и подмывает спросить в язвительной форме, как прошел благотворительный вечер. Знаю, это уже слишком. У меня даже нет повода злиться на него, кроме как из-за проявленной доброты. Ага, глупо, это мне также известно. Как и было сказано, он ребячился, а я, что свойственно всем мечтательным дурочкам, на мгновение позволила розовым очкам опуститься на глаза. Всего лишь один вечер на полу в моем кабинете с кипой бумаг в руках, как теряю связь с реальностью. Еще дурацкий свитер сводит с ума. Я не стала забирать его, сунув коробку под стол. Гнев кипит во мне с обеда, поэтому в переписке с Джеффри, когда он отправил список задач, исправила автоматическую подпись на «его ослиное Величество». Это максимально допустимый вид мести. Всего-то перечитаю, посмеюсь и верну ей прежний деловой вид. Ничего такого, за что меня можно было бы уволить.

Я укладываюсь до половины шестого, чтобы смыться незаметно. Проверяю коридор на наличие Джеффри, выглянув через узкую прорезь, следом ретируюсь к лифту. Кроме меня никто не торопится задерживаться. Ровно в пять все уносят ноги и, конечно же, за тридцать минут здание заметно опустело.