Светодиодные спирали Сергей Кондрашкин

"Клиника Новая жизнь" – зря я на маркетологе тогда сэкономил, надо было как-то иначе назвать"– Александр плеснул себе виски. Опыт подсказывал, что до решения суда о применении к нему принудительных мер медицинского характера в виде иммерсивного нейромодулирования пройдет еще лет пять-десять и то, если он продолжит пить теми же темпами и при условии, что никого не угробит.

– Долго еще? – он чувствовал раздражение, Алиса явно затянула обследование.

– Ну, пардон, я ж психолог, я ж не врач! – Алиса скривилась. – Мне все еще нужно разговаривать с людьми вообще-то.

Александр Владимирович посмотрел ей в глаза. Сейчас ее образ, облаченный в платье цвета оло, был расположен прямо за оконным стеклом. На мониторе перед ним она же сидела в комнате с пациентом и что-то ему вещала с умным видом.

– Уже заканчиваю.

– Разговаривать с людьми… Вы же с ним своим аватаром говорите, кому Вы лапшу на уши вешаете?

Александр видел двух Алис сразу.

В режиме реального времени миллионы датчиков, проекторов, умных и не очень наночипов во всевозможных поверхностях клиники создавали два ее образа. Александр видел ее сквозь стекло и прекрасно знал, что если он заглянет за него, то никого там не найдет. Образы создавались подобно оптической иллюзии, проецировались в глаза собеседнику. Смотришь в зеркало и видишь рядом со своим отражением отражение еще одного человека, смотришь сквозь стекло и видишь собеседника за ним… Или видишь рекламу, если не можешь позволить себе нужные фильтры. Второй, совершенно идентичный первому, образ был в палате пациента.

Алиса работала из дома. Это знал Александр, знал это и пациент, ожидавший принудительного лечения. Чего пациент не знал, так это какая именно из Алис настоящая, а какая лишь симуляция. Симуляцией управлял ее домашний компьютер. Алиса мастерски переключалась между собой настоящей и своим цифровым слепком. Похоже она имела внутреннее чутье – безошибочно определять, когда беседа с клиентом пошла не туда и нужно взять на себя управление аватаром. На экране монитора Александр наблюдал, как Алиса предлагает пациенту жвачку, лежавшую на столе все это время.

– О, наконец-то.... Почти два часа прошло.

Александр уставился на протестующих на улице. Пятеро уставших мрачных людей стояли у входа в клинику. Шестой был полицейским, лениво поглядывал в их сторону, следит за порядком. "ИНМ – вмешательство в замысел Божий", "Нейровизуализация – путь в ад" – гласили плакаты, явно написанные одной рукой.

Образ Алисы быстрым шагом миновал оконное стекло, проследовал за прозрачной стеной кабинета, от чего создавалось впечатление, что она идет сквозь бетон за стеклянной перегородкой, завернул за угол и через пару мгновений появился на отражении дивана в зеркале. Ее глаза выдавали разочарование.

– Почему я выбрала эту тему? Это должно было быть интересным, я хотела работать с патологией, с убийцами, с серийным взломом секс программ – она закатила глаза. – А я трачу время на скучных недоразвитых гопников, которые даже мелочь украсть не могут так, чтобы не попасться. Александр просиял.

– Вам же было интересно, нет? Вроде как не типичный случай?

– Немного импульсивности, немного педагогической запущенности, много алкоголя…– Алиса вздохнула.

– Судебный запрет четвертого уровня – так это на деньги любовницы.

– Ой ой ой, оказалось не интересно? – Александр отхлебнул из стакана. – А вы, наверное, трансгуманистов из какой-нибудь террористической ячейки рассчитывали увидеть или…– он сделал театральную паузу, на лице расползлась довольная улыбка. – поймать сланцевского мясника? – закончил он шепотом продолжая улыбаться довольный шуткой.

Алиса пристально посмотрела ему в глаза. Ну прямо кошка, готовая вцепиться в жертву. «Интересно, а есть у нее кто-нибудь?"– подумал Александр и слегка улыбнулся. Алиса ему определенно нравилась.

– В психиатрии и раньше-то было две таблетки в три ряда, а теперь вообще одна таблетка и та просто усовершенствованный вид лоботомии. Может вас нейросетями заменить всех? Александр Владимирович, Вы когда последний раз с пациентом говорили словами? – последнее слово она произнесла с нажимом.

Эти споры повторялись так часто, что Александр стал считать их местной традицией, хоть Алиса и работала всего три недели. В живую они никогда не виделись, но то, что для удаленной работы она использует своей настоящий образ вызывало симпатию. Вокруг полно было скандалов, когда та или иная медийная личность оказывалась лишь удачным аватаром под управлением толстого мужика или ребенка. Но Алиса была настоящей, в этом он был уверен, она точно была женщиной, точно молодой и мимика была точно ее. Ну, а если она и подправила себе сетевую внешность, так это простительно. Алиса не унималась.

– Слушайте, а может все эти активисты правы? Покупка пациентов на бирже… Так себе, если честно.

– О, маркетплейсы медицинских услуг сводят вместе пациентов и лучших специалистов. – Александр напустил на себя важный вид

– Ага, и по сходной цене. – парировала она. – Кстати, а ведь и трансгуманисты и сланцевский мясник использовали какие-то из ваших этих штук.

– И что? – А не может быть кто-то из психиатров замешан, а? Он же заменял программы нейромодуляции на свои. Вместо беседы по душам с умершей бабушкой пациент получал пытки, доводившие его до самоубийства.

– Изощрённо, умно… Но в конечном счете все это было решено. Теперь ни один нанобот программы модуляции не запуститься без сертификата центрального ИИ им. Сербского.

– А кто присмотрит за ЦИИ? – Алиса прищурилась.

– Ладно, жвачка уже начала действовать, пора и мне за работу.

– Маякните, когда очнется, мало ли материал будет.

Алиса писала диссертацию. Ее тема вызывала у Александра смех и стала причиной огромного количества шуток. "Невротические расстройства у пациентов, перенесших принудительную иммерсивную нейромодуляцию в результате судебной ошибки". Где она собиралась искать таких пациентов? Всем было известно, что судебные ИИ давно перестали ошибаться.

Тем временем пациент лег на кровать и уснул. Наноботы из которых и состояла жвачка уже достигли его альвеол, уже принесли молекулы гексофторпропана и разместили их ровно столько, сколько требовалось для глубокого сна. В студенческие годы Александру нравилась анестезиология, те глубокие познания, которые она требовала. Но общаться с людьми ему не хотелось и в конечном счете он стал психиатром. Две технологии: одна позволяла видеть происходящее в психике пациента, другая позволяла вмешиваться в нее – вместе они избавили страдающих от необходимости принимать лекарства и месяцами ждать результатов, а врачей они избавили от необходимости общаться с больными. Результаты были фантастическими. Излечение любых расстройств, изменение личности целиком или частями, замена памяти о травматических событиях – все стало возможным.

Прямо сейчас на кушетке лежал молодой мужчина. Из медицинских и юридических документов Александр знал его имя, возраст, знал его о частых конфликтах, проблемах с работой, кредитами, алиментами, о мелких кражах и злоупотреблении алкоголем. В конце концов, опустив свой личный рейтинг ниже плинтуса, Алексей – так его звали, был задержан полицией. Там же в отделе, в помещении бывшего магазина "Четверочка", что на Ленсовета, в дистанционном формате состоялся суд. Судебный ИИ вынес решение за долю секунды. Экспертиза, сканирование, размещение муниципалитетом заказа на принудительное лечение на маркетплейсе. "Бирже" – как ее называли врачи. Все банально и все это Александр видел уже тысячу раз. И только одно вызывало тревогу.

– Судебный запрет четвертого уровня. – Медленно произнес он вслух и принялся рассуждать уже мысленно.

– Я если убью кого-нибудь, мне придется набрать кредитов для оплаты юридического ИИ такого уровня, а тут дело о мелкой асоциальности. Богатая любовница? Нет, приятель, какая бы богатая не была, она же не идиотка, какой смысл скрывать битые бутылки и мелкие кражи, если и так все в курсе. А тут запрет на просмотр врачом модуляции психики пациента… Что такого может быть в твоих нейронах, а? Они дешевле дорожной пыли и тебе самому, кажется, не очень-то были и нужны. А вообще, какая такая любовница богатая может быть у такого персонажа? Неловкий, необразованный, неумный. Кому ты мог понадобиться? Алиса насчитала IQ меньше сотни, хорошо ли ты понимаешь, что такое судебная система? Ладно, в конце концов у Алисы все сошлось, а мне за тебя платит муниципалитет, мое дело маленькое – есть постановление- есть лечение. Александр посмотрел на монитор. Еще раз пробежал глазами по показателям жизненных функций. Они были в норме. Мельком окинул диаграммы распределения медиаторов в нервной ткани, показатели плотности, состава и функциональность нано-имплантов, рассеянных в телах людей подобно тому, как в их телах оседал микропластик в далеком прошлом. Ни чего за что можно было бы зацепиться глазами. Ничего интересного. Робот аккуратными движениями нанес гель на предплечья пациента. Миллиарды комплексов нано-фабрик, увешенный легионами пико-машин направились сквозь кожу. Каждая из них несет свою функцию, каждая из них знает свое место и цель и все они действую за одно. Подобно древним африканским термитникам, где миллионы поколений тысячи лет подряд, согласовано строили целые города, не задаваясь вопросом "зачем?". Они просочатся в любые ткани, они возьмут контроль над любой клеткой. Создадут новые синапсы так, чтобы замкнулись необходимые цепи нейронов. Разрушат те связи, что не отвечают цели, а затем переварят их, используя как строительный материал для новых невральных отростков. Они закачают в их миелиновые оболочки новые сигнальные молекулы. Они расчетливо уничтожат лишние медиаторы. Шаг за шагом, неотвратимо, они создадут пациенту новые воспоминания, новые рефлексы, новые отношения и шаблоны смыслов. Все то, что предусмотрено программой иммерсивной нейромодуляции. Сам пациент при этом не будет сторонним наблюдателем. Его тело, его ткани, органы, его психика будут реагировать на вмешательство, он будет видеть сны. Эти сны станут проекцией того, что происходило на физиологическом уровне. Технология нейросетевой визуализации позволяла врачу видеть эти "сны" и управлять ими, вмешиваться, если наномашины направляли процесс лечения не туда.