– Было бы чего, – проворчал он, – как бы гляделки не подустали. Да и кое-что ещё. Вот скажи, сын. А не стыдно тебе шастать по ведьмам, что намного старше тебя? Или ты думал, что мне это не станет известно?

– Отец, – снисходительно улыбнулся Орест, – у Топчанки просто отменное зелье. Если ты, конечно, помнишь.

– А напомнить тебе, как отращивать выбитые зубы?

– Да ты, никак, ревнуешь? Но ведь уже лет тридцать, как ты к ней не ходок…

Орест не успел договорить, как Ирвальд схватил его за волосы и одним махом прижал лицом к столу. Княжич попытался высвободиться, но не тут-то было. Отец держал его крепко, больно натянув волосы, так что кожа пошла пупырышками. Но, к чести своей, он не закричал, а лишь стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы удержать слёзы, выступившие на ресницах.

– Каждый раз, надумав дерзить мне, помни, что я пока ещё намного сильней. Ноги твоей чтоб не было на пороге Топчанки. И не смей даже помышлять о том, чтобы разводить в моём замке блуд. Здесь живут твоя мать и сёстры. Имей стыд.

– Я понял, – сумел пропищать Орест.

Ирвальд прижал его ещё сильнее, чувствуя, как трещат кости, но Орест не молил о пощаде. По телу сына пробежали волны ярости, однако он всего лишь сжал кулаки и терпеливо ждал, пока отец отпустит. Ирвальд спрятал довольную улыбку и ослабил хватку. Орест поднялся и замотал головой. Глаза его сверкали от злости.

– Есть ещё один разговор, – как ни в чём ни бывало, продолжил Ирвальд, – о твоём брате.

– А что с ним?

– Он меня беспокоит.

– Странно слышать, – пожал плечами Орест.

– Что ты знаешь о его женщинах?

– Ничего.

– Мне он тоже ничего не говорит. Но мы оба понимаем, в чём таится опасность.

– О, насчёт этого можешь не переживать, отец! Сурья не такая всеядная скотина, как я. Его воротит от ведьм. А зелье, как ты понимаешь, его не берёт.

– А он пробовал? – осторожно спросил Ирвальд.

– А то!

– Но в долине есть не только ведьмы…

– Боюсь, отец, наш Сурья ещё не вскопал ни одной грядки…

– Быть того не может!

– Если мне не веришь – спроси у него.

– Но это… Так не годится.

– Согласен!

– Я был бы рад, если бы твой пыл поутих. А у Сурьи, наоборот, появилось немного огня. Сделай что-нибудь!

– Что я могу сделать?

– Ну не мне же учить его, как девок охаживать. Ты в таких делах вперёд всех ушёл, вот и займись братом. А не шастай тут, как оборванец.

С этими словами Ирвальд оставил сына. Тот почесал голову, аккуратно касаясь пальцами кожи, пострадавшей от жёсткой руки отца, и погрузился в исцеляющий морок. Затем откинул назад волосы, скользнувшие по спине роскошным водопадом чёрного шёлка и, насвистывая, неторопливо пошёл к конюшням.

***

– Эй, малец, чего там замешкался?

Орест застыл в дверях конюшни, прислонившись спиной к косяку. Скомканный кафтан небрежно лежал на плече. Сурья поднял глаза, рассматривая костлявую грудь брата, и едва заметно улыбнулся. Сам-то он был пошире в плечах и куда мускулистее, но Орест по-прежнему величал его «малец».

– Что за дрянь сидит в углу?

– Орёл.

– На кой бес?

– Тебе не всё ли равно?

– Забудь, – Орест кое-как натянул помятый кафтан и свистнул, подзывая ядокрыла, – седлай свою клячу.

– Меня не было три дня, – возразил Сурья, – матери на глаза показаться надо.

– Успеется, – решительно сказал Орест, вскакивая на пернатого скакуна, – чего застыл?

Сурья натянул перчатки и осторожно вывел своего ядокрыла из конюшни. Он только закончил чистить его после полёта. Ярон даже не успел толком поесть, правда, если вспомнить, сколько он проглотил с утра жаб и белок, об этом можно было не волноваться.

– Э-э-э-эй, – закричал Орест, поднимая скакуна в облака.