Мужчина с куриной грудью прищурился, разглядывая меня в скудном свете, льющемся из окон гильдейского дома, чья вершина терялась зимнем небе. Он был дворецким – я мало что знал о существах такой породы.

– Я пришел кое с кем повидаться. Его зовут грандмастер Харрат.

На лице дворецкого промелькнули сомнения. Впустить ли грязного сорванца или швырнуть вон в тот сугроб?

– Пожалуйста, подождите в вестибюле. Сперва вытрите ноги.

Оставляя за собой грязные снежные следы, я протопал внутрь и растерянно огляделся по сторонам, а дворецкий упорхнул прочь по паркетному полу вестибюля, где мерцали мягким светом лампы и повсюду виднелись невероятные украшения.

– Роберт! И именно сегодня! – Грандмастер Харрат поспешно вышел из дверей, раскинув руки, как будто собирался меня обнять. Его лицо было почти таким же красным, как жилет. – Какой приятный сюрприз!

– Извините…

– Нет-нет, Роберт! Я так рад, что ты потрудился заглянуть. Мне весьма понравилась наша дружеская беседа, состоявшаяся… когда бишь это было? Утром, не так уж давно. Время летит…

Он подвел меня к дивану в форме морской раковины. Оттуда я увидел за большими дверьми – теми, откуда он появился, – еще более просторную комнату с вереницей лиц, худых и толстых, старых и молодых, столь же разнообразных и оживленных, как толпа, изображенная на картине; вереница эта протянулась вдоль пейзажа из серебряных подносов, хрустальных графинов, полуразрушенных композиций из сладостей и цветов. Одно из лиц, заостренное, мрачное и безошибочно узнаваемое, принадлежало – я успел в этом убедиться до того, как он откинулся на спинку стула и затерялся в мельтешении, – старшмастеру Стропкоку.

– У нас традиция встречаться здесь по праздникам, во второй половине дня. Члены гильдии и несколько избранных друзей, хотя в этом году вследствие погоды остались свободные места. И все же… – грандмастер Харрат потер ладони. Разговоры в соседней комнате гремели, словно дождь по крыше. – Как дела дома, Роберт?

Сидя на скользком шелковом диване, я тупо уставился на него. После сегодняшних скитаний мне было невыносимо вспоминать об этом месте. Но брови грандмастера Харрата были все еще приподняты в ожидании ответа на, как ему казалось, простой вопрос. Его щеки в капельках пота почти дрожали. «Как дела дома…» Что я должен был сказать – что моя мать превращается в подменыша? В моей душе вздулся пузырь темной тоски, разрастаясь по мере того, как идея, о которой я раньше не думал, угрожала меня поглотить. Я поборол это чувство. Мои глаза остались сухими. Я смотрел гильдейцу в лицо, пока он не отвернулся.

– Все в порядке, – сказал я.

– Рад слышать, Роберт. И вот что я тебе скажу – ты умный парень, и меня искренне восхищает то, как бесстрашно ты сюда пришел. К тому же сегодня. Я бы хотел, чтобы мы снова встретились, когда у меня будет больше времени. Я живу на Улместер-стрит. Буквально за углом. – Он встал и порылся в карманах. – Вот моя визитка…

Я взял бумажку. Чернила не размазались. Визитку украшали символы его гильдии.

– Возможно, в следующую сменницу… в полусменник, после полудня. Как тебе такой вариант? Мы с тобой могли бы узнать друг друга получше, и это будет наш общий секрет.

Не зная, что еще сделать или сказать, я кивнул.

– И пока ты не ушел, Роберт. Пока ты не ушел… – Грандмастер Харрат надул щеки. Встал, подошел к высокому кувшину, оплетенному нарисованными цветами и катайскими драконами, поднял крышку и достал что-то круглое. – Возьми это. Так, ерунда! Просто шоколад. Ну что, увидимся? Как договорились. Как и решили?..

Дворецкий вернулся, и меня вывели из гильдейского дома с тяжелым шариком в одной руке и визиткой грандмастера Харрата в другой. Я развернул золотую фольгу и начал поедать конфету, а потом сообразил, что на ней были изображены береговые линии, реки, горы. Но к тому моменту я был чересчур голоден, чтобы меня это остановило. Я съел целый мир и, добравшись до Брикъярд-роу, почувствовал головокружение и сытость. Наш дом в ряду себе подобных выглядел темным и пустым. Я одолел переулок, раскидывая снег на каждом шагу, и вошел через заднюю дверь, открыв ее привычным способом – пнул, потом потянул. Кто-то притушил лампу; у меня под ногами загремели расшатанные плитки. На кухне свет исходил только от плиты. Отец дремал возле шеренги пивных бутылок.