– Кстати, я буквально вчера видел, как какой-то школьник рисовал граффити в поддержку Ватагина на улице, – вспоминает Роман.

– Что и требовалось доказать. Улицы становятся нашими, – сжимает в воздухе два кулака. – А их у нас в городе еще много, но нам нужны все. Весь актив, каждый житель. При этом Ватагин реализовывает вне зависимости от гонки свою частную программу «Труд-2039», которая реально помогает людям стать подобием качественной европейской единицы, а это наш существенный козырь.

– Вы уверены, что ваши перемены помогут нашему обществу?

– Роман Викторович, перемен не нужно бояться, а того, в кого мы можем превратиться, если не будем идти вперед. Застоя боятся нужно, деградации развития общества! Главное знать, что идешь верным путем. Мы лишь хотим воспитать в человеке евроатлантическую идентичность. Вот, к примеру, если COVID-19 взять. Это же тоже было перепрограммирование сознания общества и устоев на новый уровень. Это оказался очень долгий и тяжелый путь. В первую волну уходили пожилые и слабые люди, вторая унесла людей с либерально-настроенными взглядами, закрылись оппозиционные ячейки, каналы и западные фонды, третья же привнесла всякое равнодушие к своему будущему и безразличие к ближнему. Частное исчезло, появилась мода на личное.

Молодой человек отлично помнит, про народ, который перепрограммировали под европейскую идентичность, и особенно, что из этого вышло для всей планеты.

– Вот у вас свое рекламное бюро или вы открыли компанию?

Горин щурится с улыбкой: откуда он знает про его бизнес.

– Не бойтесь, нам четко известно на какой мы стороне и знаем, что правда всегда может иметь две стороны.

– Но вы сами только что говорили, что правды не может быть две. Послушай, я одну сторону, то и буду считать себя абсолютно правым, но послушай я другую и сомнения уведут меня с выбранного пути.

– Правильно, только то, что вы сами читаете правильным. Все остальное неверно. Суть в том, что вы только в конце пути узнаете, какой был правильный выбор, а какой нет.

– Да мы уже давно не загадываем наперед, – пространно говорит Роман, озвучивая мысль всех до него поколений. – Думаем только о сегодняшнем дне.

– Именно, – улыбается Назаров. – Запомните, новое всегда рождается в мучениях и страданиях. Все старое, – он морщится. – Никогда, никогда по своей воле не уходит на покой: разбитые витрины, горящие покрышки и головы – это нормально и сопутствующий урон. И чем его больше и он страшнее, тем лучше.

– Для кого?

– Для того, чтобы желания в ближайшее время проливать кровь опять не возникало.

Роман кривит мину.

– Спасибо большое за уделенное вами время, – кланяется вежливо Роман и протягивает руку. – По крайней мере, я понял, что человек – это не человек, человек – это продукт, субстрат.

– Человек – это как новая нефть или газ, – жмет ему руку в ответ профессор. – Мы к сожалению так увлеклись, что не успели обсудить речь для Дамира, но я думаю вы справитесь и сами. До встречи. Желаю вам хорошего вечера, уважаемый Роман. Надеюсь, еще поговорим.

– Был рад встрече, – гость вежливо улыбается и встает.

Последняя фраза, конечно же, ложь. Такого циничного человека Роман давно не встречал.

Вспышка молнии освещает высокую фигуру Аркадия, стоящего у окна. Через пару мгновений над Петербургом гремит раскат грома.

«Да, грязь видна лучше с высоты… Маргарита, соедините меня с Марком Ивой», – велит в гарнитуру профессор и смотрит, как из его здания выходит под дождь молодой человек, закутавшийся в черное пальто.

Когда Роман выходит из Университета над Петербургом уже бушует весенняя гроза. По небу несутся тяжелые черные тучи-исполины, освещаемые внутри себя вспышками молний. Словно там идет артиллерийская дуэль. Город на миг замирает белым экраном света, но вскоре снова погружается в кромешную тьму, рассеченную неоном.