– Она ведь его мать, – начал он после долгого молчания. – Да, знаю, она сама отказалась от него… Но, возможно, я не утверждаю, просто предполагаю, вдруг она окажется хорошей мамой, хоть и спустя столько времени.

Ия выпуталась из его рук.

– Я пытаюсь себя в этом убедить с тех самых пор, как она забрала его у меня. И ты даже не представляешь себе, как сильно хочу в это верить… Но не получается, понимаешь, не получается. Все внутри меня противится этому! – она обхватила себя руками, словно пытаясь согреться. – Отпустить его с ней было ошибкой. Огромной ошибкой, я чувствую это.

Он хотел снова прижать ее к себе, чтобы поделиться своим теплом, но не стал, опасаясь, что ей сейчас нужно совсем не это. Но вот что именно ей нужно, он не знал, и злился на себя за беспомощность и бесполезность. Ее слезы, даже не пролитые, всегда отдавались болью в его собственном сердце.

– Я могу чем-то помочь? – он знал, каким будет ее ответ, но все же задал этот вопрос, просто чтобы хоть что-то сказать.

Как и ожидал, она отрицательно мотнула головой. А потом положила голову ему на плечо.

– Спасибо, что пытаешься меня поддержать. Я ценю это, правда… Но я чувствую, что произошло нечто ужасное, и это уже не исправить…

На следующее утро, как только небо чуть посветлело, Ия вылетела из комнаты и помчалась на кухню. За всю ночь она почти не сомкнула глаз, ее пожирало чувство вины. Она не могла отделаться от мысли, что предала Ореста, что нужно было все сделать как-то иначе.

Оказавшись на кухне, она принялась за готовку – единственное, что могло ее отвлечь от мрачных мыслей хоть ненадолго. Она хотела приготовить завтрак детям и испечь что-нибудь вкусное для Ореста, к которому намеревалась отправиться, как только настанет подходящее время для визитов.

Сковородки шкворчали, распространяя по кухне ароматы, от которых тут же просыпался аппетит. В это время Ия замешивала тесто, с головой погрузившись в процесс, стараясь не думать ни о чем, кроме готовки.

– Ты сегодня поднялась раньше обычного, – раздался за ее спиной спокойный и приятный голос Юста.

Ия обернулась и смерила юношу подозрительным взглядом:

– Впервые вижу тебя на кухне до того, как позвала на завтрак.

Юст одарил ее снисходительной улыбкой. Несмотря на то, что Юст был лет на пять младше Ии, часто складывалось ощущение, что все наоборот. И это не удивительно, учитывая, сколько книг он уже успел прочесть, в отличие от Ии, которая постоянно была занята домашними делами и совершенно не уделяла время чтению чего-либо, кроме сказок.

– Знаю, со стороны может показаться, что я совершенно лишен эмпатии…

– Лишен чего? – перебила его Ия, попытавшись сдуть непослушную прядь волос, упорно лезшую ей в глаза, в то время как руки были перепачканы в тесте.

– Эмпатия – умение сопереживать, – пояснил Юст.

– Ясно… Извини, я не столь умна, как ты, – забывшись, девушка почесала нос перепачканной в муке рукой.

Юст сделал вид, что не замечает, как забавно выглядит Ия с белым носом и торчащими в разные стороны волосами, и продолжил в своей обычной манере:

– Если оценивать ум не только по количеству прочитанных книг, но и по пережитому опыту, то я далеко позади тебя.

Ия вновь окинула его взглядом:

– Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы обменяться любезностями.

– Конечно, нет, я плохо умею это делать, – он едва заметно улыбнулся.

Ия тоже улыбнулась, хотя ее улыбка вышла скорее грустной.

– Хотя это, скорее всего, не заметно со стороны, но уход Ореста опечалил и меня, – продолжил он уже серьезным тоном.

– Я знаю, – Ия часто заморгала, стараясь прогнать непослушные слезы.