За столом, крытым белой вязаной скатертью, расселись строго по старшинству. Во главе – уже успевший переодеться хозяин, графиня, Екатерина Борисовна, дочь старшая, дочь младшая, Екатерина.

Двенадцатилетняя Катюша, как её ласково называл отец, появилась минуты три назад и теперь, насупившись, сидела за столом. Как не расстроиться: пропустила такое представление… Отца она не слушала – неинтересно.

На счастье Якова, Александр Борисович сам стал рассказывать о своих подвигах на Кавказе. Однако рассказывал он нудно, нравоучительно. Не звучали в его голосе фанфары, не гремели пушки, не раздавались победные крики «Ура!» Рассказ вышел сухим, скучным, и вскоре, к удовольствию присутствующих, граф сменил тему разговора.

– Прохор передал мне, что ты, вахмистр, племянником Григорию Матвеевичу, царство ему небесное, приходишься.

– Да, граф. Дядя почил в бозе.

Две дородные служанки стали ставить на стол четырёхгранные бутылки с разными настойками, посуду, вазочки с вареньем, пироги и прочее. Запыхтел большой самовар. Наконец слуги удалились.

– Ах, как жалко, сына Петеньки нету, – с явным сожалением произнесла хозяйка дома Екатерина Борисовна.

Вторая жена Бутурлина, в девичестве – Куракина, в свои почти шестьдесят лет выглядела очень мило. Мягкая интонация речи и кроткий вид придавали внешности этой женщины, матери троих детей, чисто русский образ.

Григорий был наслышан о князьях Куракиных, имевших древнее истинно русское происхождение, но видел представительницу этой знатной фамилии впервые и сейчас с удовольствием разглядывал лицо графини.

– Он с женой Машенькой – в Испании на дипломатической службе, посланник государя нашего, – с явными нотками гордости за сына продолжила графиня.

Потом, словно что-то вспомнив, повернулась к мужу и воскликнула:

– Батюшка, похвались теперь своими домашними трудами. Какую настоечку предпочитаете, молодые люди? Александр Борисович сам лично следит за всем процессом приготовления. Никому не доверяет. Вот вишнёвая, вот тминная, вот черёмуховая…

– Папа любит шалфейную, – озорно вставила Катенька, – а мама, когда кашляет, – укропную настойку. А я пробовала, мне не понравилась. Горькая и противная… Брр…

Екатерина Борисовна посмотрела на дочь укоризненно. Отец, наоборот, ласково и рассмеялся.

– Выпьем, господа! Такого напитка, уверяю вас, сроду нигде не отведаете. Волконские и Нарышкины пытаются меня обскакать. Да где там!.. Катюшенька правду сказала: люблю шалфейную, а ещё и анисовую. Вот, вахмистр, хоть вы и пытались меня пристрелить, но анисовки испробуйте! Свеженькая… враз запоёте от удовольствия. Давайте, господа, выпьем за здоровье нашего…

Тут хозяин спохватился: «За здоровье императора как-то не с руки пить: гости переворот готовят и меня самого чуть было не пристрелили из-за него». И Бутурлин сделал вид, что поперхнулся. Солидно откашлявшись для полной достоверности, граф закончил речь словами:

– …сына маво, Петра Александровича, и его семьи.

Все с удовольствием выпили. Пошли закуски. Много закусок и разных.

Старый генерал оживлённо знакомил гостей с методами приготовления различных сортов водки, её способах розлива и хранения.

– Жалко, не успеете пригубить моего нового напитка – желудёвой настойки. Ух… ажно глаза на лоб от неё лезут. Я её водичкой перед употреблением разбавляю, – его лицо немного покраснело, в глазах появился озорной блеск.

Графиня, промокнув губы салфеткой, встала и, поблагодарив гостей, вместе с дочерьми покинула мужскую компанию. Мужчины встали. Тосты продолжились. Потёмкин почти не пил. Запах анисовой настойки, которую пришлось пригубить, в конец отбил желание.