В следующую минуту, Стас затушил сигарету. Вышел в коридор. Скоро раздались его тяжелые удаляющиеся шаги. Где-то в доме гулко хлопнула дверь и наступила тишина. Алена перевела дух и посмотрела на ребенка.

Антон, не поднимая глаз, опять полез на табуретку. Он явно не собирался отправляться, вслед за папой спать…

– Антон! – негромко позвала его. – Ты может, хочешь кушать?

– Хочу.

Залезла в холодильник. Ничего. Три банки пива, засохшая палка колбасы, три яйца и открытая банка огурцов, заплесневелых…

– Мда! Может, есть молоко и крупы? Я бы сварила тебе кашу. Любишь кашу?

– Да, люблю.

Голосок у парня тихий и убитый, в глаза не смотрит. Опять сопит и тут, он всхлипнул – горько, жалко, шмыгнул носом, провел ладошкой по лицу.

Алена подошла:

– Не плачь, пожалуйста! – погладила ребенка по плечу. – Если найду молоко, сварю кашку на молоке. Если не найду, сварю на воде. Ты подожди немножко…

Нашлось и молоко, и крупы. Много, разных.

Выбрала ту, что готовить легче и быстрей.

Через несколько минут уже готова была манка.

Наложила парню каши и себе. Достала из пакета хлеб.

Поели в тишине.

Антон поблагодарил, как вежливый ребенок:

– Спасибо! Очень вкусно.

– Пожалуйста, Антон!

Алена улыбнулась мягко. Повернулась к плите. Начала мыть посуду.

Антон так и сидел на кухне с ней. Тут вспомнила про телефон и тут же разозлилась.

– Ты случаем не знаешь, куда твой папа спрятал мой телефон?

– Он вон, на зарядке стоит, – парень указал на угол кухни.

Алена подошла, проверила входящие звонки. Вздохнула грустно. Никто ее не ждет, никого не волнует, добралась ли она до дома или нет.

– Так, – сама себе сказала тихо. – Не раскисать.

Глянула на парня, тот так и сидел на табуретке.

– Ты наелся? Иди тогда спать и я пойду…

Мальчишка явно не хотел с ней расставаться, глянул так в ее глаза, что сердце дрогнуло. Алена подняла глаза к потолку, задержала взгляд, стараясь не подать ребенку вида, как она расстроена. Она чужая им… Она лишь Антону помогла. Завтра выйдет из этого прокуренного, неуютного жилища и все забудет. Постарается забыть.

Но все же… сердце тревожно стукало в груди и не сдавалось на милость обстоятельствам и тем правилам и принципам, по которым все живут. Она не может, так как все! Она другая.

– Антон! А ты помнишь наизусть свой телефон?

– Да, помню…

– Очень хорошо! Диктуй! Я позвоню тебе, вот завтра и позвоню. Мы будем с тобой созваниваться часто. Каждый день! Я сама начну тебе звонить, а ты общаться со мной. Ты мне расскажешь, как живешь, а я тебе расскажу, как у меня дела. Согласен?

– Да!

Антон продиктовал свой номер.

– Но, – мальчишка вдруг слышно снова засопел. – Я его потерял. Телефон! Наверное, мне папа новый купит…

– Вот купит, и я позвоню! Иди к себе и я пойду.

Алена забрала зарядку, поднялась к себе.

На кухне оставалась вымытой посуда. Она оставила включенным еще свет. Неуютный дом со светом выглядел чуть лучше, чем без света.

Вернулась в комнату на втором этаже, закрыла дверь, проверила замок. Он закрывался изнутри, Алена и закрыла.

Усмехнулась грустно, представив, как входит к ней хозяин, а она…

– Совсем с ума сошла, подруга! – прошептала. Посмотрела на постель. – Все! Надо спать. Мне завтра рано утром на работу.

Выставив будильник, обратила внимание на время: половина первого ночи. Ей осталось спать всего лишь чуть больше четырех часов…

Стас

Спать совершенно расхотелось. Стас вышел в коридор и долго там стоял. Слышал как сын и девчонка разговаривают тихо. Скоро до его ноздрей добрался запах манной каши, живот тут же заурчал. Начал вспоминать, когда в последний раз он ел такую кашу, и не вспомнил. Его собственное детство осталось далеко, а детство сына он испортил…