Не будет никакого мужа, будет этот мрачный мужчина, которого не волнуют приличия и чувства. Плевать он на них хотел. У тёмных свои порядки и нравы не в пример свободнее.

Я не раз слышала, как тётушка с осуждением шепталась об этом с соседкой, когда думала, что я их не слышу. В Даркотрате мужчины и женщины живут свободно и не спешат связывать себя брачными клятвами. Только когда приходит время остепениться и завести детей.

Говорят, что у тёмных невинность не в почёте. И больше ценится опытность и умение доставить удовольствие. Вот и спешат там девушки как можно скорее этим умением обзавестись, как и мужчины.

Неудивительно, что тёмный сразу решил перейти к делу, и не намерен со мной возиться. А что при этом думаю и чувствую я — кого это волнует?

Пожалуйста, если этого не избежать, то пусть всё поскорее закончится. Но тёмный лорд наоборот не торопится.

— Твой страх, — слышу низкий требовательный голос. — Его слишком много. Прекращай.

Легко сказать! Можно подумать, я могу просто взять, и выключить себя. Не думать, не ощущать, не чувствовать. Не могу! А всё, что он вызывает во мне — лишь панический ужас.

Вздрагиваю, когда щеки касается холодный камень на перстне. Он движется вверх по щеке, очерчивая скулу. Одновременно с этим его рука у меня под юбкой продолжает поглаживать меня в тех местах, о которых и подумать стыдно.

Сглатываю и зажмуриваюсь. Прижимаю руки к груди в нелепой попытке закрыться. Чего он тянет? К чему всё это сейчас? Пусть уже всё поскорее случится.

— Постой-ка, — произносит вслух и останавливается. — Посмотри на меня.

С опаской открываю сначала один глаз, затем второй. Что-то изменилось. Тьма успокоилась. Она по-прежнему здесь, но больше не клубится чёрным туманом. Надёжно скрыта в глазах мужчины напротив.

Его лицо очень близко. Так близко, что я вижу серую тень отросшей за день щетины, проступающей на его острых скулах. И нахмуренную складку между бровей. Моргаю и заставляю себя не бояться. Получается так себе.

— У тебя ещё не было мужчины, — не спрашивает, а утверждает, внимательно следя за моей реакцией.

Был у меня кто-то или не нет — разве это для него важно? Какое это вообще имеет значение? И разве это нормально — обсуждать подобные вещи с посторонним?

Если он стоит у тебя между ног и его рука у тебя под юбкой — вероятно, да, вполне нормально, отвечаю самой себе.

— Не было, — мотаю головой.

Убирает руку, одёргивает мою юбку. Парой быстрых движений застёгивает, как придётся, несколько пуговиц у меня на груди.

— Жаль, — усмехается уголком рта и убирает руки в карманы брюк.

Отступает назад, наклоняет голову набок и скользит по мне взглядом. Я так растеряна, что даже не спешу свести вместе ноги и застегнуть до конца пуговицы платья.

Так и сижу в полном шоке, хлопая глазами, и не верю тому, что слышу: его это остановило? Серьёзно?

— Ты очень вкусная, Селена, но этот твой страх, — он недовольно морщится. — Он всё портит. Горчит. И становится невкусно.

Говорит обо мне будто о стейке или о пироге.

— И как же так вышло, — продолжает он, задумчиво ведя массивным перстнем вдоль линии тонких хищных губ, — что такая аппетитная девочка до сих пор девственница? Вокруг тебя, что, совсем не было мужчин?

Смотрю на него во все глаза, чувствуя как внутри разгорается возмущение. Думает, раз у них в Даркотрате разврат и похоть на каждом шагу, то везде так же? А вот и нет! В Лайдарии…

Он словно мысли мои читает:

— Ах, да, я как-то забыл про ваши дикие порядки и то, как вы носитесь с невинностью. Молоденькие светлые нам попадаются всё реже.

— Потому что ваши проклятые граберы всех уже переловили! — с ужасом понимаю, что сказала это вслух.