— Ну и страшилище, — пробормотала София, рассматривая «Хабарила». Тип с тремя головами, лишь одна из которых была человеческой, и правда не выглядел писаным красавцем.

— Зато вот эта очень даже ничего. Почему у нее крыльев нет? Она же очень красива, — задумчиво проговорила я, рассматривая «Астарту». Огненноволосая красавица с точеной фигурой и идеальным лицом парила в клубах фиолетового дыма.

— Она слишком порочна. Это же сразу видно, — авторитетно заявил Элай.

— А тебе-то откуда знать? — фыркнула я.

— И наверняка любит мертвое мясо, — согласился Виктор.

— Да ну вас, — буркнула я, отбрасывая рваный холст на пол.

— Какой симпатяга! — восхищенный вопль Софии заставил нас перевести на нее заинтересованные взгляды.

Девушка держала в руках холст, с которого на нас взирал соблазнительный органист и по совместительству любитель старых женских сумочек. За его спиной раскинулись чернильные крылья. Казалось, что даже на холсте они не пропускают свет, а поглощают его.

— Всегда завидовала людям, которые везде успевают, — только и смогла я сказать, потому что на этой картине Бастиан был не один. Прильнув к нему в отнюдь недвусмысленном объятии, красовалась… я собственной персоной. За моей спиной были пририсованы довольно странные крылья: одно — белое, другое — черное.

— Ты его знаешь? — спросил Элай.

— Встречались, — обтекаемо ответила я, жадно рассматривая картину.

— Отлично! Тогда он сможет нам помочь! — радостно выпалил Виктор. — Вдруг он знает нас?

— А тут написано, что ты предназначена этому красавцу. Везет же некоторым! — с завистью в голосе произнесла София, рассматривая картину с обратной стороны.

— Что за бред? — Я выхватила у Софии холст.

На обороте тонкой вязью было выведено:

«Сойдутся пути, предначертано так.

Вместе им быть суждено.

Но пепел и кровь та любовь породит.

Слушай лишь сердце свое».

Картина именовалась «Амалия и Бастиан». Я несколько раз перечитала четверостишие, обвела взглядом присутствующих и громко расхохоталась.

6. Глава 6

Троица внимательно смотрела на меня. Никто из них даже не улыбнулся. А меня разобрал такой смех, что я еще долго не могла остановиться. Наконец, отсмеявшись, вытерла выступившие слезы и сказала:

— Ладно-ладно, розыгрыш удался. Мама, папа, выходите! Я действительно во все это поверила, — громко сказала я, обводя взглядом потолок и стены и пытаясь обнаружить скрытые камеры и микрофоны. Ничего не найдя, обратилась к недоуменно смотревшим на меня парням и девушке: — Где вы спрятали камеры?

Тут я вспомнила, что обнаруженные склеротики были обнажены, и решила выскочить за двери студии. Наверняка там уже собралась съемочная группа. Сейчас мы все дружно посмеемся, а потом доверчивую дурочку Амалию покажут по местному ТВ.

Ну и родители! Вот это фантазия! Но как им удалось подговорить Бастиана, чтобы он задержал меня? А розыгрыш-то получился масштабным! Зачем только было громить квартиру, магазин и студию ради меня? Придумали бы что-нибудь попроще.

Странное дело, за дверью студии никого не оказалось. Фонарь над лестницей меланхолично покачивался в сером утреннем свете. За мной следом вышел Элай.

— Где съемочная группа? Говори! — потребовала я нервно.

— Кто? — он с непониманием смотрел на меня.

— Это ведь розыгрыш, да? Дурацкий телевизионный розыгрыш! А вы актеры, которых специально наняли родители, чтобы подшутить надо мной, я права?

Больше всего я ждала, что Элай подтвердит мои догадки, но он отрицательно помотал пепельной головой.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты запуталась и напугана, мы тоже. Но мы должны выяснить, почему потеряли память, и что случилось с твоими родителями.