– Встань! – приказал он резким, властным тоном, от которого по моей коже пробежал холодок.

Горячая волна негодования и возмущения захлестнула меня.

– С какой стати я должна тебе подчиняться? – бросила я, гордо вскинув подбородок.

– Потому что ты подписала чёртов контракт, cazzo! И обязана сделать всё, что я прикажу!

Его властный тон, первобытная, мужская энергия, исходившая от него, пробуждали во мне странную, пугающую смесь страха и… вожделения. Кровь запульсировала в висках, отдаваясь гулким эхом в груди. Тело, будто пробудившееся после долгой спячки, остро реагировало на каждый его взгляд. Ладони вспотели, а колени предательски дрожали.

– Ты так и не научился уважать мои решения, правда, Ник? – прошептала я с вызовом в голосе, хотя внутри всё сжималось от противоречивых чувств – страха и сладкого предвкушения.

Его взор скользнул по моей фигуре, задерживаясь на изгибах, и я заметила, как темнеют его глаза, наполняясь той самой страстью, что когда-то сжигала нас обоих. От этого тяжёлого, собственнического взгляда у меня перехватило дыхание, и жар разлился по коже, оставляя после себя дорожку из мурашек.

«Остановись, Елена!» – закричал внутренний голос. – «Беги, пока можешь!»

Я всё ещё помнила, как когда-то играла с этой опасной стороной Николаса, дразня зверя, запертого в его душе, что добавляло остроты нашим встречам. Я знала, что это может привести не только к боли, но и к острому, обжигающему удовольствию, полному опасности и риска. Но сейчас… всё было иначе. Мы больше не были той влюблённой парой, безрассудными подростками, готовыми без оглядки бросаться в омут страсти. Между нами лежала пропасть из непонимания, горечи и невысказанных обид.

Но отступать было некуда. И не в моих правилах. У меня не было другого выбора, кроме как изящно подняться со стола, изо всех сил стараясь скрыть, как его близость и властный тон действуют на меня.

– Повернись ко мне спиной. – прозвучал новый приказ, и его голос, хриплый, низкий, вибрировал в воздухе. – Подними платье до талии. Разведи ноги в стороны.

Он сделал паузу, и мне показалось, что я слышу, как бешено стучит его сердце. Или это моё собственное гремело в ушах, заглушая все остальные звуки?

– …и нагнись над столом, Елена. – закончил Ник.

В его словах не было ни намёка на нежность, только голая, животная страсть и властная жёсткость, от которых у меня подкосились ноги, и я почувствовала, как внутри меня разгорается пожар, грозящий спалить всё на своём пути. И, вероятно, я была безнадёжно испорчена, раз вместо того, чтобы послать его куда подальше, испустив негодующий вздох, я всё же послушно выполнила его приказ.

Но я делала это нарочито медленно и томно, изгибаясь, как будто это была моя собственная идея. Оказавшись в такой уязвимой, унизительной позиции, я чувствовала себя одновременно возбуждённой и напуганной. Смесь этих противоречивых чувств была опьяняющей.

Неожиданно я ощутила, как Ник осторожно убирает выбившуюся прядь волос с моего лица, и его пальцы, на удивление, были нежны, как прикосновение бабочки. Этот резкий контраст между его грубой, властной природой и внезапным проявлением заботы заставил моё сердце замереть на мгновение.

– Неважно, сколько лет прошло… – прошептал он мне на ухо, его дыхание опалило кожу. – Ты всегда будешь принадлежать мне, Елена.

Щелчок.

Моя голова рефлекторно дёрнулась к источнику звука. Николас, медленно и почти ритуально, начал расстёгивать ремень, вытаскивая его из петель.

Сердце заколотилось в бешеном ритме, а по коже разлился жар, волна противоречивых эмоций захлестнула меня.