Моя бабушка говорила: «Когда-нибудь ты меня поймешь!»

Мы плелись по дамбе от автобуса, который привез нас на ненавистную дачу. Во мне, вредной девице 15 лет, не было ни грамма понимания. Я буквально умирала внутри от каждого шага, который отдалял меня от цивилизации и приближал к этому проклятому всеми богами месту – ДАЧЕ! Для меня дача была чем-то вроде трудового лагеря.

Те несчастные пара грядок, которые меня просили прополоть, представлялись какой-то неподъемной работой. Хуже было только собирать ягоды. Монотонный труд сводил с ума мой беспокойный разум. Спасалась я музыкой. В плеере играла «Ase of Base», All that she wants. До сих пор эта песня возвращает меня в те времена.

Второй вариант не сойти с ума от скуки – мысленно сочинть разные истории. Ни одна из них, увы, так и не была записана. Они оседали в близлежащих кустах, дожидаясь своей очереди. А потом медленно растворялись в земле, со временем прорастая побегами моего личного вдохновения. Сейчас на даче мне прекрасно пишется.

По дамбе мы с мамой и бабушкой тащились медленно, неся ведра, бутылки с водой и провизию. Среди недели и папа, и дедушка – единственные водители в нашей семье, работали. А огород надо было поливать, особенно когда на улице июль и +30.

Потому мы с бабушкой и мамой, которая, как преподаватель, отдыхала все лето, брали в зубы сельскохозяйственную утварь и отправлялись в путь. Сначала – автобусом до автостанции. Оттуда либо еще одним, вонючим и душным ПАЗиком до остановки возле дамбы, либо сразу пешком, вдоль «Мертвого озера».

Как ни странно, второй путь нравился мне куда больше. Дорога вдоль водоема успокаивала и погружала в задумчивость. Мертвым озеро называлось не просто так – когда-то один завод сбрасывал сюда отходы, это привело к тому, что вся живность в озере погибла, а дно покрылось склизкой пленкой, похожей на мазут. Воды манили окунуться в жаркий день, но делать этого было нельзя. Я грустно вздыхала, срывая камыш, и топала дальше. Мне обещели, что как только доберемся – сходим до пруда, купание в котором разрешено. Весь путь до огорода я проделывала, мечтая окунуться в прохладную речную воду.

По поводу дачи я не питала никаких теплых чувств, зато бабушка ее обожала. Она могла часами ходить от кустика к кустику, высаживая цветочки, подвязывая помидорчики и огурцы. Она готова была ехать сюда в любую погоду с апреля по октябрь и жить в не отапливаемом домике, наслаждаясь ночной прохладой и звуками самолетов, пароходов и поездов. Да, все это действительно слышно на нашем участке – неподалеку река, аэропорт и ж\д вокзал. А еще здесь дни напролет кукуют кукушки, а с неба поглядывает большая медведица вместе со своим любопытным малышом.

Я же в своей подросковой ершистости этой ее любви не понимала. Ни нормального туалета, ни душа, панцирные кровати и бесконечная, нескончаемая скука. Что тут хорошего? Чтобы хоть как-то разнообразить серые выходные, на дачу я набирала книги.

Сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что работой меня не нагружали, но в 15 казалось, что злые взрослые нещадно эксплуатируют детский труд. В реальности большую часть времени я проводила на лавке у дома, скрывшись за томиком очередного романа.

«Кать, ну посмотри, как красиво!» – призывала бабушка, указывая на стену цветущих клематисов.

«Угу», – бурчала я, не отрывая глаз от книги. – Не понимаю, за что ты так любишь дачу»

«Когда-нибудь ты меня поймешь», – говорила бабушка. Я лишь саркастично хмыкала.

Но знаешь что, Ба? Я и правда поняла. Жаль только, тебе я об этом уже не скажу. Сейчас я каждые выходные еду на дачу. Сама, представляешь? За рулем, Ба! Сажусь в свою машину и мчу по знакомому с детства маршруту. Проезжаю мимо дамбы, по которой мы шли пешком и будто вижу на ней тебя. Думаю, как везла бы тебя сюда. Ты бы удивлялась и пугалась, что я за рулем.