– Ты все еще здесь? – я посмотрела на него с укором, но Блейку было все равно.

Он сделал несколько шагов к Барбаре, та сузила глаза и злобно затараторила:

– Не подходи! У меня аллергия на мудаков! А еще есть перцовый баллончик.

Она показательно полезла в свою сумочку и стала там искать упомянутый баллончик.

Блейк усмехнулся, его совсем не испугали ее слова.

– Значит Саванна твоя кузина? – издевательским тоном спросил он.

Барбару перекосило от злости.

– Да, но ты помнишь ее как Саманту, – напомнила она ему тот факт, что Блейк перепутал ее имя.

– Нет, блондиночка, я помню ее как Саванну, у нее шикарная грудь, а стонет она как духовой оркестр: слишком громко. Просто твоя сестренка была жутко приставучей и не давала мне проходу, – спокойно сказал Джефферсон.

Подруга в возмущении раскрыла рот, и как рыба, выброшенная на сушу захлопала губами.

– Она влюбилась в тебя! – воскликнула Барбара. Я видела, еще секунда и она вцепится в его лицо.

Блейк пожал широкими плечами.

– Это не мои проблемы, – ответил он.

Его равнодушие и внешнее спокойствие поражали меня. Я была слепа, когда разглядела в нем человека. Блейк самый настоящий монстр.

– Она была девственницей! – подруга решила использовать последний и самый разгромный аргумент в пользу бесчеловечности Джефферсона.

Он замер, и мне показалось, что сейчас Блейк хоть на секунду усомнится в себе, я мечтала, чтобы он вспомнил о существовании такой вещи как «совесть». Но это было нереально, потому что в следующий момент Блейк громко рассмеялся и сверкнул белыми зубами.

– Нет, не была, – сказал он так, как если бы Барбара была самым наивным человеком на планете и умышленно обманывала себя.

Все стихло.

Я не понимала, лжет он или нет. Блейк скрывал от меня их с дружками спор, но когда я задавала ему прямые вопросы, он был правдив. Он сразу говорил мне о своих намерениях, вернее об отсутствии таковых. Сразу предупредил, что не заводит отношения. В этом плане я совсем не знала Блейка и не могла судить о нем. А вот Саванна была очень скользкой личностью.

Барбара вошла в какой-то транс, она совсем растеряла пыл и не знала, что ответить Джефферсону на это.

Блейк прошел мимо моей ошарашенной подруги, но у лифта вдруг остановился и обернулся.

– Твоя сестренка давно не была девственницей. За год до меня ее оприходовал Кайл. Спроси у нее, помнит ли она ночь с Маккензи, – спокойно сказал Блейк, сейчас он не злорадствовал и вовсе не хотел задеть Барбару, хотя я понимала, что он злится на нее в том числе. Меньше чем на меня, но сути это не меняло.

Я взглянула на него, остановившегося в проеме двери.

– Проваливай, – безэмоционально сказала я.

Он в последний раз взглянул на меня исподлобья и ушел.

А я осторожно подошла к Барбаре. Кажется, сейчас ей захочется высказаться.

Блейк

Первый удар пришелся в нижнюю часть боксерской груши, правая рука в красной перчатке врезалась в обитый черной кожей столб.

Раз, два, три. Я считал удары, с каждым выдохом ударяя сильнее, выбивая все дерьмо из куска кожи и резинового наполнителя.

Раз, два, три.

– Черт, Блейк! Ты говорил, что сможешь держать дистанцию, ты обещал мне профессиональное отношение! – в отчаянии кричала она.

Раз, два, три.

– То, что было – одноразовая акция, я давно не была близка с мужчинами, мне нужна была разрядка, но даже в этом тебе нельзя доверять. Ты мне ничем не помог, – заявила она.

– Давно это когда? – не понял я.

– Примерно две недели назад.

– Две недели?

Раз, два, три, слышу ее смех, который словно радиация облучает каждую клетку моего тела, оставляя после себя лишь смерть.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, синие глаза стали стеклянными, но в них, как холодный океан ранним утром, бушевала обида.