Он столько времени провел в волчьей шкуре, что к человеческому телу еще надо было привыкнуть, но пока он должен был донести до ложа свою королеву. Она совершила невозможное, отказалась от участника Дикой охоты, чтобы остаться с настоящим королем.
Он знал как сильны, как могучи их боги, но дочь князя Ярослава оказалась сильнее, и ничего они больше не смогут сделать, даже если захотят, скорее всего, они и вовсе не сунутся на их остров никогда. А у них впереди вечность.
14
И все-таки, прежде чем погрузиться в сон на этот раз, она взглянула на него, чтобы убедиться, что с ней остался настоящий Гаральд, а тот другой канул в бездну.
Почему он молчал? Они не лишили его дара речи? – с тревогой подумала Елизавета.
Вот в тот момент он и заговорил, почувствовал, что она начала волноваться:
– Я бросил весь мир к твоим ногам, но ты смогла устоять перед грозными богами. Мы отвоевали право на остров и на маяк. Возвращайся к детям, я тебя тут подожду. Конечно, мне будет тяжело, но ты должна быть с ними.
– Нет, я останусь с тобой, я навсегда останусь с тобой. Мы с тобой подождем их здесь. Но как я могу тебя оставить одного после всего, что нам пришлось пережить?
Говорят, что маяк, который не удалось в свое время погасить даже Локи, а он очень старался, горит на том острове до сих пор. И там остаются тени Гаральда и Елизаветы, хранимые этим вечным огнем любви и верности
Остров для Велеса
Есть Остров в океане, где Велес сбрасывал медвежью шкуру и становился сам собой, Перун не смог запретить ему такой вольности. Маяк страсти и любви, им зажженный, до сих пор пылает в наших душах
1
А было все это в те давние времена, когда Велес – бог всего живого только что появился на свет. И свет в тот же миг переменился на глазах, все засияло и засверкало так ярко, что зажмурился Сварог, глядя на первенца своего, и диву давался, как же он был красив.
А Лада стала пеленать младенца и случайно задела его чело своим волшебным перстнем. Алый камень этого перстня дарил всем, кто его касался, страсть и нежность, и ни одного живая душа не могла перед ним устоять. Безопасен он был только для мертвых и тех, у кого душ не было. А жизнь только с радостью и страстью и была связана.