Но, конечно, сказать правду сейчас, значило, что вероятнее всего, меня не возьмут в дорогу - зачем этим воинам лишняя обуза, да еще и без лошади? А это была возможность, да и какая, попасть туда, куда мне и самой надобно! Да еще и в сопровождении вооруженных мужчин. И хоть страх перед оборотнями был впитан с молоком матери, перед глазами вдруг появился мой умирающий брат, и я уверенно сказала:

     - Да. Примерно знаю.

    - Пойдешь с нами?

    - Пойду.

9. 9. Данияр

     - Пожалей, Данияр! - Горан вдруг, посреди моей речи упал на колени прямо в сосновые иголки, сплошь усеявшие землю, и, склонив голову, стал просить, чего за ним никогда ранее не водилось. - Я не могу приехать к князю без тебя! И дело даже не в том, что он снимет голову мне за то, что оставил тебя вдвоем с Некрасом. Как я сам жить буду, зная, что уехал, что бросил? Мы же с детства вместе!

    - Встань! Ты умом тронулся? Зачем на колени-то падать? - хорошо хоть в лес ушли подальше от глаз остальных. - Армия целая сосредоточена на границе! Что как, не дождавшись нас, пойдут в сторону Чернигова? Два дня до условленной встречи осталось! А вдруг я не смогу... и вы не успеете?

     - Отец твой разведчиков пошлет, если мы не явимся вовремя! Это еще на несколько дней время потянет! Не отсылай меня, вдруг помощь понадобится! 

     Я не знал, как поступить. С одной стороны, было бы правильно разделиться - Горана  с Томилой отправить к отцу, чтобы донести до них странное решение Радомысла Смоленского. С другой, действительно, в трудной ситуации лучше держаться вместе - таков закон жизни! 

      И мог ли я признаться себе, что не только размышления о войске, об отце, ожидавшем ответа, что не только здравый смысл руководит моими действиями сейчас, а еще и сумасшедшее, не утихающее желание сделать так, чтобы Горан оказался подальше от девушки с красивым именем Милослава?

     Я ругал себя мысленно! Я убеждал думать о нужном, о том, что должно. Да только где-то внутри скреблось и жгло желание не себя спасти, не долг перед народом своим выполнить, а во что бы то ни стало держать при себе девушку! Причем так, чтобы ни на шаг от меня, чтобы, как привязанная за мной ходила! А еще, чтобы мог в любое мгновение дотронуться до нее! И понимал умом, что невозможно это, что я знать не знаю, кто она! Что она не позволит! Да только в ту минуту, когда Горан подошел к ней у костра, когда хвалить ее кушанье стал и, как бы невзначай, взял ее руку в свою, словно молния, словно вспышка огня, ослепила мой разум! И человеком был, а словно зверь в ярости, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить друга, за то, что посмел ее коснуться, подошел к ним и сквозь зубы бросил:

     - Иди за мной!

     ...А теперь вот он стоял передо мной на коленях. И я знал - вовсе не потому, что боялся наказания неминуемого, если бросить меня придется, а потому только, что верен был и жизнь отдал бы, не задумываясь! И ярость моя непонятная прошла, растаяла, рассеялась, как дым. Только признаться Горану в том, что из-за девушки, чужой, незнакомой, я на него накинулся, все-таки не мог. И себе-то с трудом в таком признавался!

    - Ладно, Горан, поедем вместе. До колдуньи этой доберемся, посмотрим, что она скажет, а потом, независимо от результата, ты к отцу моему отправишься, а я... как сложится. 

     - Данияр! Позволь вопрос задать? - Горан поднялся и с подозрением, с прищуром хитрым, озорным, как всегда прежде, взглянул на меня. - Только, чур, в руках себя держи!

     Еще до того, как он спросил, по ищущему взгляду, которым мой друг ощупывал поляну, где собирались в поездку Некрас с Томилой, я понял, что он хочет знать.