– Маруся, не надо плакать. Мы ведь с тобой сейчас будем рисовать.

– Разбилось… – вымолвила она жалобным голоском.

– Ну и что? Ничего страшного не произошло, – отвечал он, поднимая взгляд на девочку, которая вот-вот готовилась заплакать. Не выдержав, Андрей подошёл к ней, поднял на руки и, утирая слезки, которые уже покатились по её розовым щечкам, спросил:

– Тебе жалко блюдце, да?

Девочка кивнула.

– Ну, ничего уже не сделаешь. Но ты не плачь об этом, хорошо? – он понёс её к дивану и усадил. – Я дам тебе сейчас карандаши и бумагу.

Андрей предоставил девочке всё необходимое, а сам вернулся к уборке осколков. Он мог бы вызвать уборщицу, которая справилась бы лучше, чем он, но ему это и в голову не пришло. Ему приносило удовольствие возиться с ребёнком и преодолевать эти неприятности самому. Пиджак придётся сдать в химчистку, и к Надежде он сегодня не отправится, но зато из газеты он узнал, что в эту пятницу будет проводиться подготовка к выставке, где он надеется встретить Надежду.

Но под каким предлогом? Ты думаешь, Андрей, что она примет твою помощь? А нужна ли ей вообще твоя помощь? – вопросы ставили под сомнение все его планы, но, тем не менее, находчивости ему не занимать, и он придумает что-нибудь.

Покончив с уборкой, Андрей поинтересовался, что успела нарисовать девочка. Маруся вдруг закрыла ладошками свой рисунок и сказала:

– Не смотри!

Андрей сел в кресло напротив, наблюдая за тем, как девочка исподлобья поглядывает на него и быстро выводит на бумаге своё видение мира.

– Готово! – заявила Маруся и, не дожидаясь, пока Андрей сам подойдёт к ней, подбежала и показала рисунок. Андрей приятно улыбнулся, спросив:

– А кто это?

– Это ты! – почти обиженным голосом произнесла она, задетая тем, что её творение не признали.

– А, точно. Как же я так не догадался сразу!

На рисунке, выполненном зелёным карандашом изображён человечек с вытянутым тельцем, маленькими ручками и ножками. Голова его была чуть больше тела, а уши выпирали почти как у слона.

– Слушай, ты большая молодец, – сказал он задумчиво.

Перед его мысленным взором пронеслась статья из газеты о его портрете, написанном Надеждой по заказу посла.

«Удивительная схожесть, но ни разу не появлялся перед ней так, – думал про себя Андрей. – Неужели простая рубашка, расстёгнутая до середины груди, куда лучше моих жилеток и пиджаков? Так просто всё на портрете, но профессионально! Как она точно изобразила мой вальяжный образ, лёгкую надменность и вызов… Как я рад, что представился ей именно таким!» – эта мысль заставила его восторжествовать про себя.

Андрей отдал рисунок девочке и попросил нарисовать ещё что-нибудь – она быстро согласилась. Пока девочка сидела тихо и рисовала, он погрузился в свои мысли.

Фотография портрета, размещённая в газете, была точной копией Андрея – он признавал это и не мог не восхищаться мастерством девушки. Однако его занимало не только то, как он выглядел в её глазах, но и нечто иное, что он назвал бы помешательством, если бы ставил себе диагноз. Воображение играло с ним странные шутки. Однажды утром он увидел Надежду у окна в своей спальне в синем платье с бахромой. В одно мгновение он поднялся с постели и хотел заключить её в объятия, но видение рассеялось. Синее платье превратилось в складки штор, а маленькая фигурка потеряла свои очертания. В то утро на улице было темно, и лишь приглушённый свет ночной лампы помог ему убедиться, что он по-прежнему один в комнате.

Проводив лекции в научной академии, он то и дело подмечал девушек в аудитории, которые чем-то напоминали ему Надю. У одной был такой же прямой нос и большие зелёные глаза, другая имела пушистые каштановые волосы, а у третьей был её голос. Как-то раз, в конце лекции, он был готов отвечать на вопросы аудитории, и одна девушка, спросившая что-то о работе мозга, уж слишком была похожа на Надежду (по крайней мере, ему так показалось). Он даже спросил, как её зовут, чтобы не дать своему взору обмануть действительность. Убедившись в своей ошибке, он решил, что зрение его подводит – нужны новые очки.