Что, если у меня не получится? Не так-то просто освоиться, зная, что никому нет до тебя дела. Дедушка говорил, что здесь нужно всегда помнить о том, что каждый человек может причинить мне вред, обмануть, воспользоваться наивностью. А теперь я осталась совершенно одна в условиях, когда мне приходится положиться на странного незнакомца, который волнует меня вовсе не из-за страха.

Когда мне надоедает гонять из пустого в порожнее свои мысли, я выключаю телевизор и иду на кухоньку. Знаю, что обещала Егору отдыхать, но ничего не могу поделать: мне кажется неправильным, что хозяин дома взвалил на себя заботу обо мне, так ещё и вернётся в дом, где толком ничего не приготовлено.

Инспектирую каждую полку шкафов и холодильника, стеллажи с банками и ящики с овощами. Запасы у мужчины весьма скудные, в основном, рыбные консервы, крупы, картофель, морковь, лук.

Варганю самый простенький рыбный суп с рисом и снова нажариваю сковороду картошки. Немного поразмыслив, ставлю простенькое тесто для лукового пирога. Дедушка очень любил его, и я думаю, что Егору тоже придётся по вкусу.

Ставлю пирог в духовку, перемываю посуду и вздыхаю, заслышав громкий лай огромного пса.

Мысленно готовлюсь к нагоняю от хозяина, но тут раздаётся громкий стук в дверь.

Странно, зачем Егору стучать?

Звук раздаётся снова, и я боязливо подхожу к двери.

Проворачиваю щеколду. Опускаю ручку.

В приоткрывшейся щели вижу красивую женщину, что изумлённо смотрит в ответ.

Женщина уверенно толкает дверь на себя и входит в дом. При этом она изучающе смотрит на меня. На платье с красивым цветочным принтом. На скрученные в плотный узел волосы. На дрожащие руки. Я не знаю, куда их деть, поэтому сплетаю пальцы в замок и бесконечно тереблю их.

Не разуваясь женщина проходит по коридору, толкает дверь спальни и кривится. Потом идёт на кухню, инспектирует кастрюлю с супом и сковородку с картошкой. Даже заглядывает в духовку!

От смущения я не знаю, куда себя деть. Так и хожу за ней, чувствуя тянущую боль в бедре, что разгорается медленным огнём.

Когда с инспекцией кухни покончено, женщина снова переводит взгляд на меня. Внимательно всматривается в черты лица, скользит взглядом по фигуре и останавливается на босых ногах.

– Кто ты такая? – поджимая губы, спрашивает она. – Впрочем, неважно. Егор вечно тянет в дом сирых и убогих.

Во мне поднимается волна негодования:

– Это вы кто такая? Ворвались сюда, как к себе домой, а Егор ничего не говорил… – запальчиво начинаю, но теряюсь под её насмешливым взглядом. – Вы его жена, да? Это ваши вещи?

Это простое осознание словно под дых ударяет. Гнев поднимается к самому горлу. Мне хочется закричать, и я пугаюсь этих незнакомых чувств. Что со мной? Почему одна крохотная мысль, что красивая незнакомка имеет отношение к хозяину этого дома, подобна яду? Скручивает содержимое желудка, переворачивает всю еду, и желчь взмывает кверху.

Хочу, чтобы она ушла. Чтобы пришёл Егор и выгнал эту женщину. Мне не нравится её взгляд. Её присутствие здесь. Словно она чужая. Не имеет права здесь находиться, хотя она, вероятно, имеет. В отличие от меня.

– Я думаю, что вам лучше уйти, – неуверенно говорю ей. – И вернуться, когда Егор придёт домой. Вне зависимости от того, кем вы ему приходитесь.

– Ты считаешь, что имеешь право голоса? – усмехается она, подходя ближе. Вплотную. Сжимает пальцами моё плечо и шипит мне в лицо: – Не знаю, что ты замыслила, девочка, но Егор мой. Ты можешь сколько угодно строить перед ним сиротку, я же вижу тебя насквозь!..

Заслышав шум из коридора, она замолкает и отпускает меня.

– Слава, ты что, выходила на улицу? Дверь не закрыта, – приближается голос Егора. – Я тебе витаминов принёс. Фрукты, овощи. И мазь, про которую Колян говорил.