Еще до того, как открыть дверь, Дан понял, что что-то изменилось. Музыка. Обычное спокойствие дома нарушали ее динамичные звуки. Миновав холл, он остановился в арке гостиной. Селина раскладывала приборы вокруг тарелок. Несмотря на то, что он не видел ее всего несколько дней, изменения в ее внешности были заметны. Они не были резкими, но не укрылись от его взгляда. Добавилось лоска. Ее природная красота обрела благородную оправу. Селина пританцовывала в такт музыке. Ее движения были легкими и непринужденными. Очевидно, это приносило ей огромное удовольствие. Его немало удивили музыкальные предпочтения Селины. Король джаза – весьма необычный выбор для молодой девушки. Хотя он разделял страсть к ярким звукам трубы Луи с удивительной вибрацией, головокружительными переходами и неистощимой фантазией импровизаций.

– О! – воскликнула Виктория, заметив хозяина дома. – Сейчас выключу. Она поставила салатник на стол и заторопилась к музыкальному центру.

Увидев Дана, Селина сильно смутилась. Ее щеки окрасил густой румянец. Должно быть, она выглядела ужасно нелепо. Через мгновение музыка смолкла, и в гостиной снова воцарилась тишина.

– Добрый вечер, – стараясь придать лицу невозмутимый вид, Селина поправила вилку возле тарелки.

– Здравствуй, – ответил Дан, пытаясь поймать ее взгляд. – Ты не должна помогать прислуге.

– Иногда я позволяю себе делать то, что хочется, – она с вызовом подняла на него глаза. – Конечно, если это не противоречит твоим указаниям.

От недавней мягкости не осталось и следа. Дерзостью она постаралась скрыть свое смущение. Дан никак не отреагировал на ее выпад. Его лицо было, как обычно, непроницаемым, и сейчас Селина позавидовала этой его способности. С минуту он смотрел ей в глаза, наблюдая, как ее воинственность уступает тревоге, а потом отправился в свою комнату. Его не было долго. Почти целый час. За это время Виктория успела два раза разогреть ужин, а Селина от голода начала таскать хлебные палочки из корзины. Она злилась на себя за свою несдержанность. Возможно, Дан вообще передумал спускаться к ужину.

Когда он, наконец, появился на лестнице, на нем был тот же черный костюм. Он молча опустился напротив Селины и подал знак Виктории. В этот раз на ужин были поданы курица с овощными медальонами и салат с сыром фета. Сегодня Селина по заслугам оценила кулинарные способности Виктории. Из-за долгого ожидания ее аппетит разыгрался не на шутку.

– Как прошла встреча с Марией? – небрежно спросил Дан, чтобы завязать разговор.

– А, так значит, ее зовут Мария, – Селина вскинула к потолку глаза.

– Да, – он не удержался от ухмылки. – Она может быть весьма недружелюбной.

– В любом случае, она рассказала много полезного. Из того немногого, что я о тебе узнала, я могу сделать вывод, что ты уже получил полный отчет о том, как прошла эта встреча и о моих успехах. И каковы же они?

– Удовлетворительны.

– Удовлетворительны, – эхом повторила за ним Селина, раздумывая, могла ли она сделать больше.

По губам Дана скользнула улыбка, взгляд заметно потеплел. Его позабавило странное сочетание в ней уверенности в себе и уязвимости.

– Мне нравятся изменения в твоей внешности.

– Да, Нина постаралась на славу.

Селина прикусила нижнюю губу, стараясь скрыть досаду. Она никогда не считала себя красавицей, но и не думала, что ее внешности требуется вмешательство профессионала. Но, видимо, Дан считал иначе.

Полностью сосредоточившись на своей тарелке, она старалась больше не поднимать глаза на него, и он спокойно изучал ее. В движениях Селины скользила нервозность, но сегодня она была менее зажата, чем в прошлую их встречу. В отличие от него, у нее был хороший аппетит, и это нравилось Дану. При всем своем желании он не мог вспомнить ни одной девушки, которая съела бы больше ложки салата в его обществе. Волны кудрей окружали ее усыпанное озорными веснушками лицо, сглаживая линии скул. Ее длинные ресницы были опущены, и ему показалось, что они прячут обиду. Когда Селина не смотрела на него, то ее можно было принять за ангела, настолько божественно мягкой и нежной она была. Но стоило ей поднять глаза, как его сердце восхищенно замирало от дьявольской непокорности, горящей в них. Дан почувствовал, как пересохло у него во рту, и сделал большой глоток вина.