это. Они где-то на самом севере пограничных земель живут небольшим сообществом. В заболоченных лесах. Мирный народец. Мы… Ой, хотела сказать, Пограничье с ними торгует. Ящеры продают рыбу, рис, водоросли съедобные, глину. Люди им – оружие, инструменты и прочие радости цивилизации, – объяснила официантка и отправилась за чаем.

Под звук барабана рептилоид с гребешком начал свою песню. Голос был женский и довольно-таки милый. Пела «ящерка» про дремучие леса и болотистые низины, о своей Родине. О жестокой войне между эльфами и орками. О беспощадном истреблении теми и другими народа рептилоидов и народа людей, оказавшихся более слабыми из-за неспособности к магии. О насильственном переселении людей орками и эльфами с Мэйна на остров-тюрьму Резервацию. О вынужденных бежать с Родины, покинуть Мэйн и искать убежища рядом с людьми её сородичей. Об огнедышащем драконе, живущем высоко в лесистых горах севернее её новой, приёмной Родины. О героях, отправлявшихся сразить этого дракона, и о любопытных, желающих, пусть издалека, увидеть его. И о том, что никто не вернулся из отправившихся в горы, что все сгинули. На этом их выступление закончилось. Несмотря на то, что исполнено было всё на высоком уровне, и сам Катан похлопал в ладоши артистам, в зале прозвучали весьма куцые аплодисменты.

Принесли чай. По вкусу – обычный чёрный. Без каких-либо добавок. Поросёнка Катан осилил почти всего, но на оставшуюся часть смотреть без слёз уже не мог. «Переедание тоже вредно», – подумал Катан и отодвинул блюдо из хрюшки в сторону. Посидел ещё с полчаса, попивая чай и надеясь на новые выступления. Но с артистами уже расплатился хозяин, и те покинули заведение. А новых не появлялось. Катан зевнул, потянулся. Встал из-за стола и почувствовал дискомфорт чуть ниже живота. Подошёл к трактирщику:

– А где тут у Вас «удобства»?

– Чего ещё за «непотребства», господин хороший, не уразумею Вас?

– Туалет. Ну, сортир…

– Эм-м… Тир у нас на тренировочной площадке около казарм.

– Не-не. Как бы объяснить, – Катан уже от нетерпения переминался с ноги на ногу. – О! Отхожее место?

– Так бы сразу и сказали. Да во дворе, конечно. Слева от входа, за углом. Сточная вонючая канавка.

– У-у-у… А что, у Вас сарайчики для этого не приспосабливают?

– А как же! Уборные в каждом дворе есть – для хозяев! Если что-то не нравится – лес рядом. За воротами, – подмигнул хозяин корчмы.

– Ага, чтобы эльфы решили, будто я сбежать захотел. Вот уж, спасибо!!!

Катан вышел из корчмы. Возле дверей стояли два солдатика:

– Куда собрался-то на ночь глядя? Охрана нужна?

– Нет, спасибо! Я на минутку, буквально за угол.

– Ну, давай, дерзай. Если что – кричи! – подмигнул один из солдатиков, как раз тот, что с утра подтрунивал над Катаном.

– Ага, всенепременно! – буркнул Катан и прошмыгнул мимо стражи.

За углом было тихо и сухо. Только один пьянчужка храпел на краю канавы, одной ногой находясь в ней. Катан, быстро справив нужду, отправился в обход корчмы. По дороге он заметил ещё одного арбалетчика, как раз под окном его комнаты. Катан поспешил обратно в корчму, пока солдат не заметил его.

В зале было всё по-прежнему, новые артисты не появились. Катан снова зевнул. Подумал-подумал и отправился спать. Дверь в комнате напротив его была распахнута настежь. Внутри сидел на табурете Сиги и точилом водил по лезвию своего топора:

– Вечер! Вопи, если чё! Услышу – мухой прилечу. Даже запертая дверь не остановит.

– Окей! Спасибо!

«Вот только немного напрягает, что дверка-то хлипкая»… – подумал Катан, запирая за собой дверь и укладываясь, как есть, в чём весь день проходил, в кровать. «Утро вечера мудренее», – думал Катан, засыпая.