Где хозяин взял букет, ее не сильно волновало. Ее уже тошнило от запаха цветов. Казалось, что невеста опрокинула на себя целый флакон розового масла. Надежда была на то, что Душечка снимет свадебное платье, и Пен перестанет преследовать навязчивый аромат. В замкнутом пространстве он особенно сильно чувствовался, поэтому в тарантасе открыли все окна.

– У каждого уважающего себя дракона всегда есть чем прикрыться. Или ты хотела посмотреть на меня без одежды? – у Ная было отличное настроение. Он скалил в улыбке зубы.

Если бы могла, Душечка сейчас покрылась бы краской. Она живо представила, как хозяин поднимается по лестнице и сверкает голыми ягодицами. Они у него были отличной формы – это Душа успела заметить еще на ярмарке, когда ее подсаживали к дракону.

Пенелопа в негодовании топнула ногой.

– Когда я была молодой и красивой, еще могла бы полюбопытствовать, а сейчас ты мне никакой не сдался. Ни голый, ни в одежде.

– А чего ж не любопытствовала? – он дернул бровью. Всем известно, что драконы в веселье и бою неудержимы, и лишь немногим посчастливилось узнать их в постели. Среди присутствующих таких счастливиц не было.

– Ты ж меня в столицу отправил, как только я в самый сок вошла, – произнесла Пен обиженно.

– На тебя заглядывались в гарнизоне. Я боялся, что драконы передерутся. А мне в вверенном подразделении нужна была строгая дисциплина.

– А сейчас не боишься? – она явно намекала на невесту.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто возжелает Душечку, – хохотнул дракон. – Устанет раздевать.

Най имел в виду совсем другое. Слышал же, что призраки не могут снять одежду, в которой их настигла смерть. На это он и хотел намекнуть, но вышло как–то совсем грубо. Лорд Хорн заметил, как с лица Душечки слетела улыбка, и мысленно обругал себя. Наярду вспомнились слова торговца, что с душой невесты нужно обращаться бережно, трепетно, иначе она может зачахнуть.

– Прости, – он дождался, когда она поднимется по лестнице и поравняется с ним.

Проходящая мимо Пен смерила его презрительным взглядом. Она была готова кинуть в лицо хозяина что-нибудь едкое, но заторопилась разбирать вещи. Слуги уже затащили баулы в номера.

– Я понимаю, – пожала плечом девушка. – Спасибо, что не дали забыть, что я никто. Обо мне можно говорить пошлости. Я все стерплю, даже порочные мысли и азарт, заставляющий совершать глупости: а вдруг получится раздеть?

– Кто–то уже пробовал? – насторожился Най, не помнимая, что еще больше смущает Душечку.

Он живо представил, как какой–то потный боров пытается сдернуть с невинной невесты платье. Как это должно быть для нее унизительно! И мучительно стыдно, что ее терзают, словно куклу.

Чтобы не смотреть хозяину в глаза, Душечка сосредоточилась на лежащей на его плече пепельной пряди. С ее кончика капала вода.

– Пробовал. Прежний хозяин. За что и получил сковородой по голове от жены.

– Этот торговец Душами? Какой скот! – искренне возмутился Най. – Неужели сам своих афишек не читал?

– Мы первая партия живых Душ. До нас никогда такого товара не было. Он сам точно не знал, что с нами можно делать, а что нельзя. Выяснял опытным путем.

– А где он вас взял?

– Купил у какого–то черного мага. Тот вдохнул в нас жизнь только в телеге, которую пригнал за нами торговец, поэтому я не знаю ни имени чернокнижника, ни в каком месте он живет. Торговец остался в большом выигрыше, весь товар разошелся меньше чем за месяц.

– Теперь понятно, почему он продал тебя в последнюю очередь. Ты ему нравилась, а жена заставляла от тебя избавиться.

– А вас не смутило, что он слишком уж рьяно пытался сбыть меня с рук? За хороший товар просят большие деньги, а он уступал меня за гораздо меньшую цену. Выходит, он видел во мне какой–то изъян.